Сигарета обожгла ему пальцы. Он положил ее в пепельницу и продолжал громким и твердым голосом:
— Почему бы вам самим не пораскинуть мозгами? Ведь именно вы занимаетесь кино, вы зарабатываете деньги. Почему же не можете их удержать? Рано или поздно придется объявить войну Объединению. Так почему бы не сделать этого сейчас? У вас есть отличное оружие — хорошие картины. Они-то знают, что вы можете выпускать их, поэтому и душат вас. Они делают это потому, что боятся того, что вы можете сделать, если будете действовать самостоятельно. Соберитесь вместе, может, стоит подать дело в суд. Может, то, что они делают, противоречит новому закону, направленному против трестов-монополистов. Не знаю, но думаю, что стоит бороться. Тогда в Рочестере я так хотел, чтобы ты занялся кино, помнишь? Мне тогда делали предложения, и хорошие, я мог бы пойти работать к Бордену, или еще к кому-нибудь, но я хотел работать с тобой, потому что я чувствовал, что ты именно тот человек, который сможет бороться за свои права, когда потребуется. С тех пор мне не раз предлагали хорошую работу, но я остался с тобой, и все по той же причине. Теперь же я хочу знать, был я прав или нет? Потому что время пришло. Либо ты сейчас вступишь в борьбу, либо в скором времени Объединение раздавит тебя.
Он смотрел на Питера, стараясь что-нибудь прочитать на его лице. Лицо Питера было бесстрастно, но Джонни все равно понял, что он выиграл. Руки Питера сжались в кулаки, как у человека, рвущегося в бой.
Питер долго молчал. Он не стал спорить с Джонни, просто не мог. Он давно понял, что Джонни прав. Только в прошлом году он выплатил Объединению сто сорок тысяч долларов, оставив себе лишь восемь. Но Джонни был слишком молод и горяч. Возможно, став постарше, он поймет, что есть такая вещь, как терпение.
Питер отошел от Джонни и, подойдя к раковине, налил себе стакан воды. Медленно выпил ее. Да, в этом есть смысл — если все независимые продюсеры соберутся вместе, они смогут объявить войну Объединению и, может быть, добьются победы. Джонни был прав — иногда лучше вступить в бой, чем сидеть сложа руки. Возможно, время уже пришло. Питер поставил стакан на место и повернулся к Джонни.
— В какую сумму, по твоему мнению, обойдется производство такого фильма? — спросил он.
— Около двадцати пяти тысяч долларов, — ответил Джонни. — Учитывая, конечно, что Уоррен Крейг будет играть главную роль.
Питер кивнул. Двадцать пять тысяч долларов — это слишком большие деньги для одной картины, но, если дела пойдут хорошо, на этом можно будет сделать целое состояние.
— Уж если мы будем делать такую картину, — сказал он, — то в главной роли должен быть Уоррен Крейг и никто другой.
Джонни ухватился за появившуюся возможность.
— Не обязательно выкладывать двадцать тысяч. Мы с Джо вложим в дело пять тысяч, ты добавишь восемь, остальное мы займем. Может, помогут владельцы кинотеатров, они всегда просят чего-нибудь новенького. Если мы пообещаем дать им этот фильм, возможно, они помогут деньгами.
— Но нам еще надо будет уговорить Уоррена Крейга, — сказал Питер.
— Оставь это мне, — доверительно сказал Джонни. — Я с ним договорюсь.
— Тогда я смогу вложить десять тысяч.
— Значит, ты все-таки решился? — спросил Джонни, чувствуя, как забилось его сердце.
Питер заколебался. Он повернулся к Эстер, посмотрел на нее и медленно выдавил из себя:
— Я не говорю, что я буду делать этот фильм, но я и не утверждаю, что я не буду его делать. Я только говорю, что подумаю.
4
Питер ждал Бордена у синагоги — это было излюбленное место утренних встреч многих независимых продюсеров.
— Доброе утро, Вилли, — сказал он.
Борден взглянул на него.
— Питер, — сказал он, улыбаясь, — как здоровье?
— Не жалуюсь, — отозвался Питер. — Мне бы хотелось поговорить с тобой. У тебя есть время выпить чашечку кофе?
Борден вытащил часы и с важным видом поглядел на них.
— Конечно, — ответил он. — Так что там у тебя на уме?
— Читал вчерашние газеты? — спросил Питер, когда они усаживались за столик в ближайшем ресторанчике.
— Разумеется, — ответил Борден. — А ты о чем?
— Фильм Сары Бернар, — сказал Питер, — и фильм по роману Сенкевича. Читал об этом?
— Да, я читал эти заметки, — ответил Борден, удивляясь вопросу.
— Ты не думаешь, что настало время снимать большие фильмы? — поинтересовался Питер.
— Возможно, — осторожно ответил Борден.
Питер помолчал, пока официантка ставила на столик кофе.
— Джонни хочет, чтобы я сделал фильм из шести частей.
Борден явно заинтересовался.
— Из шести частей? А о чем?
— Он хочет, чтобы я купил пьесу и сделал по ней фильм. Тот же актер, что играет в пьесе, будет играть и в фильме.
— Купить пьесу? — захохотал Борден. — Что за глупость! Это же надо! Да ты и бесплатно можешь получить любой сценарий.
— Я знаю, — ответил Питер, прихлебывая кофе. — Но Джонни считает, что название известной пьесы привлечет зрителей.
Борден мысленно согласился. Его интерес явно возрос.
— А как ты собираешься обойти тот самый пункт в договоре с Объединением?
— Джонни говорит, что мы можем сэкономить пленку и тайно сделать фильм. Они смогут узнать об этом, когда картина будет уже готова.
— Но ведь они могут вышвырнуть тебя из кино?
— Могут. Но еще неизвестно, удастся ли им это, и потом, должен же кто-то начать борьбу. Иначе мы и дальше будем делать только двухчастные фильмы, в то время как во всем мире уже будут выпускать большие картины и иностранное кино завоюет наш рынок. От этого удара мы пострадаем больше, чем от Объединения. Мы и так слишком долго питались объедками с их стола. Настало время объединения всех независимых продюсеров.
Борден задумался. То, что сказал Питер, независимых продюсеров действительно волновало, но никто из них не решался бросить вызов Объединению, даже он не хотел искушать судьбу, ввязавшись в столь рискованное дело. Но если Питер всерьез собирался делать картину, то Борден лишь выигрывал от этого.
— И сколько будет стоить этот фильм? — спросил он.
— Около двадцати пяти тысяч.
Борден допил кофе. Он прикинул, какой суммой может располагать Кесслер, и у него получилось не более десяти тысяч долларов. Значит, остальные деньги Питеру придется занимать. Борден положил на стол двадцать пять центов и поднялся.
— Значит, ты все-таки собираешься делать эту картину? — сказал он, когда они вышли на улицу.
— Пока еще думаю, — ответил Питер. — Правда, денег в обрез. Возможно, если бы в финансовом плане все было без проблем, я бы и решился.