Фон Элстер с удивлением посмотрел на нее. «Интересно, что означает это приглашение?» — подумал он. Он знал, что обычно кроется за этим, но сейчас у него были сомнения. Она ведь новобрачная, у нее молодой привлекательный муж, к тому же очень богатый. Но ему захотелось проверить свои предположения. Если он ошибся, — он мысленно пожал плечами, — они, по крайней мере, сэкономят немного времени для завтрашних съемок, как она и сказала.
— Неплохая мысль, — сказал он.
И поднял брови, войдя за ней в ее гостиную. Столик был накрыт на двоих.
— Бар вон там, — указала она пальцем в направлении стены. — Налейте себе выпить что-нибудь. Я пока переоденусь и приму душ. Я просто умираю. Целый день торчать под софитами!
Он вежливо наклонил голову, наблюдая, как она вышла из комнаты. Затем прошел к бару и открыл дверцу. Перед ним стояла батарея бутылок. Он взял одну, снял с нее пробку и поднес горлышко к носу. Это был настоящий шнапс, как у него дома. С введением сухого закона здесь, в Америке, трудно было достать хорошую выпивку. Надо будет спросить, кто доставляет им контрабандой шнапс. Наполнив до краев стопку, он попробовал жидкость на язык. Да, прекрасно. Одним глотком он осушил стопку и налил еще. Через закрытые двери он слышал звук льющейся воды. Это подействовало на него возбуждающе. Он быстро опрокинул вторую стопку и снова наполнил ее.
Минут через пятнадцать она вернулась в комнату.
— Я недолго? — спросила она, улыбаясь.
Элстер с трудом поднялся на ноги из удобного кресла. Его лицо слегка раскраснелось от пяти стопок шнапса. Он слегка наклонил голову.
— Нет, Далси, совсем недолго.
Он уставился на нее.
Gott in Himmel! Под ее легким халатом ничего не было. Сквозь прозрачный шелк персикового цвета просвечивало тело. Она была прекрасна. По-настоящему прекрасна.
Казалось, она не замечала, что он разглядывает ее.
— Не надо вставать, — сказала она, — я принесу вам что-нибудь перекусить.
Наполнив едой две тарелки и прихватив со стола две салфетки, она направилась к его креслу.
Вручив одну тарелку ему, Далси подвинула пуфик и уселась перед его креслом, глядя на Элстера невинным взглядом.
— Теперь можно и поговорить, — сказала она весело. Она выглядела совсем как девочка со своими длинными волосами, стянутыми сзади голубой лентой.
Он посмотрел на нее. Возможно, она не замечала, что спереди халат слегка раскрылся, обнажая тело. Подвинувшись к ней, он сказал:
— Ты знаешь, что ты очень красивая женщина, Далси. И очень опасная тоже.
Она звонко рассмеялась.
— Неужели, Конрад?!
— Да. — Он торжественно кивнул. — Возможно, самая опасная из всех, кого я когда-либо знал. — Он аккуратно поставил свою тарелку на пол и положил руки ей на плечи. Наклонившись, он целомудренно поцеловал ее в лоб. — Ты в любом мужчине можешь зажечь огонь.
Он взглянул на нее, желая увидеть, какой эффект произвели его слова. Удивился, когда от легкого прикосновения его рук халат соскользнул с плеч, полностью обнажив ее тело. Но еще больше он удивился, услышав ее ответ.
— И это весь огонь, который я смогла пробудить в тебе, Конрад? — иронически сказала она, глядя ему прямо в глаза.
Джонни взглянул на часы. Сейчас уже можно звонить, она наверняка дома. Телефон зазвонил. Он поднял трубку.
— Алло?
— Междугородняя, — сообщил голос. — Вы заказывали Калифорнию? Можете говорить.
— Алло, Джонни! — послышался голос Далси. Ее голос звучал радостно и возбужденно.
— Далси! Как ты, моя дорогая?
— О, Джонни! Любимый мой! — сказала она. — Я так рада, что ты позвонил. Я так скучаю по тебе.
— Я тоже скучаю по тебе, дорогая. Все идет нормально?
— Все прекрасно, — ответила она, — но мне бы так хотелось, чтоб ты был здесь.
Он счастливо засмеялся.
— Таков уж мир кино, дорогая. Никогда не знаешь, что случится завтра. Как идут дела с картиной?
— Думаю, что все будет хорошо, но я уже жалею, что начала сниматься. Работа изнуряющая. Я настолько выматываюсь, что еле приползаю домой и валюсь с ног. — Он услышал, как она зевнула.
Его захлестнула волна нежности к ней. Бедный ребенок! Она не знала, с чем связалась. Сниматься в картине — это прежде всего изнуряющий труд.
— Послушай, милая, не буду тогда тебя задерживать. Тебе надо хорошенько отдохнуть, чтобы ты завтра выглядела свежей перед камерой. Я только хотел услышать твой голос. Я чувствую себя таким одиноким.
— Не вешай трубку, Джонни, — почти взмолилась она. — Мне так хочется поговорить с тобой.
Он засмеялся. Что ж, иногда придется говорить с ней и строго.
— Слушай, — сказал он с притворной серьезностью. — У нас впереди целая жизнь, чтобы говорить, а теперь тебе надо идти спать.
— Ладно, Джонни. — В ее голосе звучала покорность перед его мужской волей.
— Я люблю тебя, Далси.
— Я тоже люблю тебя, Джонни, — ответила она.
— Спокойной ночи, дорогая, — сказал он нежно.
— Спокойной ночи, Джонни.
Он повесил трубку на рычаг и вытянулся в кровати. Посмотрев на ее фотографию, он улыбнулся. Через несколько минут он вспомнил, что ничего не сказал ей о Рокко. А именно об этом он хотел с ней поговорить. И его снова охватило ощущение пустоты.
Фон Элстер наблюдал, как она повесила трубку.
— Жаль, что он тебе больше не разрешит сниматься в кино. Скоро придет время звуковых фильмов, и там ты будешь еще прекраснее.
Она глянула на него с хитрецой.
— А кто сказал, что он не даст мне сниматься в картинах? — вкрадчиво спросила она.
Фон Элстер посмотрел на нее и поднес ее руку к своим губам.
— Извини меня, Далси, — сказал он с восхищением. — Ты величайшая актриса, какую я только видел.
Она смотрела поверх его головы. Ее глаза казались задумчивыми. Сейчас нетрудно одурачить Джонни, пока он по уши влюблен в нее. Почувствовав угрызения совести, она тряхнула головой. Да что ей, по правде говоря, волноваться?
Она никогда не любила его и вышла замуж, преследуя свои цели. Он получил что хотел. Она от него ничего не требовала. Так что вполне справедливо, если она будет делать что захочет.
В глубине души Далси была убеждена, что никогда не сможет быть удовлетворена, живя с одним мужчиной. Она должна всем бросить вызов. Она может быть счастлива, только когда все мужчины в мире смогут видеть и желать ее. Она улыбнулась про себя.
Скоро так оно и будет. Когда выйдет ее картина.
Это был один из тех дней, когда лучше вообще не вылезать из кровати. Целый день все шло наперекосяк. И я ничего не мог с этим поделать. Просто пятница — это не мой день.