— Ты, наверное, уже догадался, что, по существу, сложение Радуги Миров — это конечный пункт ищущего на Земле, если он идет этим путем. Но в бесконечности этот путь для него только начинается. Вернее, возобновляется, потому что он не имеет ни начала, ни конца. Конечен только отрезок его пути на Земле, на котором человек выполняет свое предназначение. И этот отрезок — только часть его бесконечного путешествия, на котором он является человеческим существом. Вообще, все сказанное справедливо для каждого из нас, но мало кому удается осознать эту истину и жить в соответствии с ней. Но я говорю сейчас не об этом. В знании, которое получил учитель моего учителя, был еще один важный момент. Ему также было дано понять, что все вступившие на этот путь, в свою очередь, делятся на тех, кто уходит, и тех, кто остается, в зависимости от их личной предрасположенности и природного дара. Конечно, каждый из нас когда-нибудь предпримет свое безвозвратное путешествие. Но сейчас речь о пути ищущих, пока они остаются живыми человеческими существами. Я бы сказал так: есть те, кто исследует реальность вокруг себя и возвращается, чтобы нести это знание другим, таковы в большей степени ищущие знание. И есть другие, кто уходит в одиночное безвозвратное путешествие, — ищущие, прежде всего, свободу. Виталий и мой учитель были как раз ищущими свободу — их дар и предрасположенность были ближе к аспекту свободы. Поэтому они сложили Радугу Миров и ушли в свое путешествие, слившись с Белым Светом.
— А ты, Етэнгэй? К какой категории относишься ты? — спросил я, переводя дух от картины, нарисованной им и захватившей мое воображение.
— Я, вероятно, отношусь к ищущим знание. Я был на Лысой горе, и не раз, но мне ни разу не было дано понять, что я смогу последовать примеру Виталия и моего учителя. У меня на земле, видимо, другое предназначение. Это не хорошо и не плохо, просто так распорядилась та сила, которая создала всех нас. Все мы, какими бы мы ни были, нужны ей. Кстати, тот самый шаман, который принес весть о втором пути, учитель моего учителя, — он тоже был ищущим знание. Он ушел из жизни обычным для людей образом. Думаю, это закономерно, он был выбран высшими силами как проводник нового знания. А Виталий и мой наставник были выбраны как проводники Белого Света.
— А Айын, у нее какая предрасположенность? — со все возрастающим интересом спросил я.
— Я этого пока не знаю, и никто не знает — ни она сама, ни кто-либо еще, — ответил Етэнгэй. — Это открывается ищущему только на определенном этапе пути. Для шамана тайной наполнено не только все вокруг него, но и все внутри него самого. Его собственная природа — также часть этой тайны. Виталий тоже не знал своих возможностей вплоть до того момента, как ощутил зов Белого Света и пошел на Лысую гору. До этого он был на ней дважды, но гора лишь подвергала его испытаниям, подобным тем, которые прошел ты. Когда он собрался отправиться на Лысую гору в третий раз, он не знал, что у него из этого получится, он только чувствовал, что для него может начаться что-то новое. И на этот раз у него получилось. Он знал, что в этом случае возврата не будет, поэтому оставил тебе некоторые инструкции. Если бы он стал тебе рассказывать, ты бы не поверил. А скорее, просто счел бы все это какой-то блажью с его стороны.
Да, я теперь понимал, что действительно воспринял бы подобную информацию именно таким образом.
— Теперь заботиться о нем самом не нужно, нужно позаботиться о том, как найти его рукопись, — сказал Етэнгэй. — Если для тебя, после всего, что ты узнал, это еще важно.
— Конечно, важно! — воскликнул я. — Я дал ему обещание, а теперь вижу, что это и вправду единственное, чем только могу его отблагодарить за все! И к тому же мне самому дьявольски интересно, что там такое он написал.
— Я знал, что ты так ответишь, — улыбнулся старик. — Он и вправду не зря на тебя надеялся. Но теперь самое время перейти к тому, как и почему она оказалась там, где находится сейчас. Думаю, это тебе будет понять уже проще. Так вот, как я уже говорил, Виталий три года обучался у шаманов из клана Сохор. Он почерпнул у них очень много. Но это были шаманы первого, традиционного пути. Однако Виталий собирал сведения о шаманизме по всему округу и, естественно, познакомился со мной, а потом и с Айын. После того, как он узнал о новом пути, он быстро осознал, что это его путь. Даже пытался перетянуть на него тех, у кого учился раньше. Но безуспешно. Они не только не последовали за ним, даже слушать его не захотели. Возможно, просто не поняли, о чем Виталий им толковал. Ты удивишься, но люди из клана Сохор все неграмотны. Они сочли его одержимым злыми духами, особенно после того, как он в первый раз сходил по моему настоянию на Лысую гору. По существу, они его изгнали, и после этого Виталий окончательно стал моим учеником.
— Так что же получается, между приверженцами первого и второго пути есть вражда, как бывает между разными религиозными течениями или церквями? Как бы тоже борьба за умы?
— Я бы не сказал, что есть вражда. Шаманам между собой делить нечего, — сказал Етэнгэй. — Но что-то вроде конкуренции есть и всегда было. Ведь всякий шаман заинтересован в том, чтобы оставить после себя преемников, и чем больше, тем лучше. Если посмотреть с чисто человеческой точки зрения, знание и опыт у каждого свои, это часть нас самих. И никто из шаманов не хочет, чтобы его знание бесследно исчезло вместе с ним. Это подобно преемственности в научных школах, какой бы смешной тебе ни показалась такая аналогия. К тому же шаманов вынуждает к этому их собственная природа. А многие из них, помимо того, стремятся упрочить свое влияние на соплеменников, утвердить и по возможности возвысить свое привилегированное место среди них. Это ведь тоже в духе первого пути. Здесь играют роль и личные амбиции, честолюбие, так сказать. Как видишь, ко всему этому примешиваются чисто людские страсти. Шаманы — тоже люди, хоть и несколько другие, так что им тоже присущи человеческие несовершенства. Одно из главных отличий второго пути от первого заключается в том, что на втором пути такого рода страстям нет места.
Я слушал Етэнгэя, как будто был ребенком, которому бабушка рассказывала всякие занимательные истории на ночь.
— Ну да ладно, я немного отвлекся, вернемся к рукописи твоего друга, — продолжил старик. — В общем, получилось так, что он кое-какие вещи, в том числе и свою тетрадь, забрать с собой то ли не успел, то ли забыл. Так она и осталась где-то в стойбище у семьи Сохор. И я думаю, она или ее родственники прибрали тетрадь. Для них эта рукопись могла стать предметом силы. Они наверняка видели, что у Виталия есть огромный дар, превышающий дар любого из них самих. А у шаманов все вещи, принадлежащие другим шаманам, могут быть предметами силы для совершения ритуалов. Тем более Виталий, наверняка говорил им, что в этой рукописи сосредоточено Знание. Но тут в городе появились те, кто охотился и за ним, и за его тетрадью, поэтому он предпочел, чтобы рукопись оставалась у них, так было надежнее. И здесь, кстати, мы подходим еще к одному важному моменту в развитии шаманского знания, пожалуй, последнему, который тебе надо знать. Потому что он касается и тебя тоже.
От этих слов мне снова стало тревожно. Все, что в этой истории касалось меня, каждый раз потрясало все мое существо. Я весь подобрался и напрягся. Етэнгэй выдержал паузу и продолжил: