Он вконец растерялся. Его опыт в отношении беременных женщин был слишком скуден и ограничивался знанием самочувствия матери, когда она носила Шейлу. И он помнил, что нельзя задевать сестру, она может отбрить так, что потом не найдешь себе места.

— А как ты себя чувствуешь? — заботливо спросила Шейла. — Почему поднялся в такую рань?

Он пожал плечами.

— Никак не мог заснуть. Странная кровать, как мне показалось. Вертелся, крутился…

— Давай не будем, мистер капитан III ранга. Ты преспокойно спал на деревьях, в вертолете, где шум такой, что оглохнуть можно. Дрых под водой. Чем же кровать тебя не устроила?

— Думаю, — протяжно произнес он, — мне следует пару дней побыть на яхте.

Брови Шейлы недоуменно поднялись.

— Ты же только что с яхты.

— Знаю, но… — Он пожал плечами.

Шейла подозрительно поглядела на Линка и после паузы произнесла:

— Уж не из-за Кона ли ты намереваешься оставить нас? Мне кажется, что он всегда был тебе другом…

— Что ты, при чем тут он? — перебил он Шейлу. — Я искренне люблю его как брата.

— Тогда в чем же дело?

Линк задержал дыхание. При выполнении служебных заданий ему приходилось выкручиваться, иногда откровенно врать, но он никогда не позволял себе обманывать близких. Сейчас ему пришлось нелегко — перед ним сидела его любимая сестра. Шейла не сводила с него глаз.

— Знаешь, мне трудно объяснить, — сказал он. — Может быть, мне не хочется отравлять вам настроение своим кислым видом.

— Не хочешь ли ты сказать, что мы тому причина? Кон и я?

— Нет, нет, это не так. Поверь, я очень счастлив за вас. Когда я вижу вас, таких влюбленных и счастливых, у меня начинает болеть сердце.

— Болеть сердце? — Ее лицо выражало неподдельное страдание.

Линк сразу же вскочил со своего места, быстро подошел к креслу, где она сидела, и нежно обнял за плечи.

— Ни ты, ни Кон никогда не были для меня… помехой. Причина во мне самом. Мне сейчас здорово не по себе. А при виде вашего счастья я начинаю чувствовать себя просто лишним. Еще раз повторяю — это не ваша вина.

— Но…

— Прости, мне предстоит кое-что сделать.

Линк склонился над ней, погладил ее волосы и мягко улыбнулся.

— Однако Кон…

— …Прекрасно все поймет. Поверь мне.

Все, что он сказал, было правдой. Ему лучше всего отправиться к океану, к яхте, попросить у сестры ее красный «блайзер». Кон должен понять, что происходит в его душе: он провел в одиночестве немало лет, поэтому способен понять, что мучит его.

Линк был настолько глубоко погружен в свои мысли, что не заметил, как добрался до пирса, где была ошвартована «Шейла II». Припарковав «блайзер» на автостоянке, он направился к своей любимице. Оглядев яхту, он замер. Дверь в каюту была полуоткрыта, замок сломан, вокруг валялись щепки. Какое легкомыслие, подумал он, не захватить с собой пистолета. Именно сейчас он нуждался в оружии. Тем более что из каюты доносились какие-то звуки. Все говорило о том, что на яхте кто-то хозяйничает.

Двигаясь со всеми предосторожностями, Линк прошел по палубе и, не доходя до закрытого люка па носу, подобрал стальной стержень сантиметров в тридцать. Однако эта штуковина вряд ли могла служить хорошим средством против вооруженного грабителя, но все же это было лучше, чем встретить его с голыми руками. Он ступал по палубе как можно тише, стараясь не раскачать яхту своими девяноста килограммами. Правда, он рассчитывал на то, что злоумышленник сейчас увлечен сбором ценных вещей. Он взглянул на нижний люк. Люк был плотно задраен. Через него вряд ли кто-нибудь мог проникнуть.

Через взломанную дверь проходить было рискованно. Он быстро освободил из паза стойку, с ее помощью взобрался на крышу каюты, проделал в ней подходящее отверстие и пролез в него, оказавшись на камбузе. До его уха донесся слабый шум, идущий из носовой части яхты. Он замер, готовый встретить незваного гостя. Ни в центральной каюте, ни в носовой части никого не было. Однако шорох раздавался где-то рядом. Он выдвинул буфетный ящик и достал большой нож для разделки мяса, на палец проверил его остроту — нож был, как бритва.

Он медленно двинулся к центральной каюте, миновал ее и остановился перед закрытой дверью, предполагая, что там кто-то находится. Спиной он уперся в бортовую обшивку и поднял нож.

— Выходи, — скомандовал он. — Или я сам войду. Полиция прибудет с минуты на минуту. Впрочем, можешь дождаться ее там, где сейчас находишься.

Снова раздался какой-то звук, похожий на сдавленный стон. Внезапно до него дошло, кому этот звук принадлежит.

Он не раздумывая взялся за ручку двери. Пригнув голову, держа нож перед собой на всякий случай, он открыл дверь. Когда он увидел маленькую обнаженную фигурку, притаившуюся в углу тесной каюты, нож выпал у него из рук.

Это была беглянка.

4

Она сидела согнувшись, прикрывая полотенцем обнаженное тело. Руки у нее тряслись. Широко раскрытые голубые глаза уставились на Линка. Снова Линку показалось, что вся ее душа, каждая клеточка сфокусировалась в голубых, широко распахнутых глазах.

Он впился в нее взглядом и словно оцепенел. Она же старалась дотянуться до рубашки, которая лежала в другом конце лавки.

— Так, так, — свистящим шепотом произнес Линк, протягивая руку к рубашке. — Пожалуй, мне удобнее достать ее.

Слова Линка подействовали на нее словно разряд электрического тока. Она смотрела на него, как кролик на удава. В ее взгляде Линк прочел невыразимую усталость. Она слегка выпрямилась, пытаясь прикрыться полотенцем.

Выражение ее глаз, ее робкое, застенчивое движение сказали Линку, что слова сейчас будут неуместны. И все же он не удержался:

— Вы опять провели меня. Но уж в следующий раз это вам не удастся.

Она не шелохнулась и больше не делала попытки прикрыть свою наготу. Это не было бесстыдством, желанием распалить чувственность мужчины. В этом прослеживалось какое-то девическое целомудрие.

Если она не испытывает стеснения, подумал Линк, то я смущен за нас обоих. Боже, могу поклясться, что целую вечность не видел обнаженного женского тела. Даже не помню, когда это было в последний раз.

Именно по этой причине от вида соблазнительных, волнующих женских форм в горле у него пересохло. Он с трудом ловил воздух.

Но вдруг в ее глазах промелькнуло что-то такое, что подействовало на него как холодный душ. Такой взгляд ему уже был знаком и не предвещал ничего хорошего. Он поднял нож и положил его с таким расчетом, чтобы она не смогла до него дотянуться.

Она судорожно принялась закутывать себя в полотенце, стараясь как можно плотнее прикрыть тканью оголенные участки тела. Потом поправила волосы.