— «Случалось, акын за кусок бешбармака пел лживые песни про бая, собака, — тихонько пробубнил себе под нос он. — Но муза моя никогда не лгала, пишу я батыра Ежова дела».
Его цепкая с детства память воскресила и недавнее путешествие к однокласснику Мишке Борочину в расположенное на Варварке Министерство по делам СНГ, и их встречу-посиделки вечером, после того как увиделись спустя столько лет. Ждать его Вогезу пришлось на ступеньках чуть ли не часа два-три: забыл фамилию, но был уверен, что, встретив, обязательно узнает. И не ошибся. В конце рабочего дня, покидая свое ведомство, тот сам узнал его. Несколько опешил, конечно, но узнал сразу, причем несмотря на, как ему казалось, достаточно экстравагантный внешний вид. Было еще довольно холодновато. Стоял конец марта, и Вогез, чтобы удивить и произвести определенное впечатление на Мишку, в стародавние времена бывшего к тому же его соседом по Рабочей, а впоследствии не раз работавшего за рубежом, надел черную широкополую ковбойскую шляпу, подаренную ему в Америке после довольно успешных переговоров с шерифом графства Малтномах, что в штате Орегон на Тихоокеанском побережье США. Накинул на плечи длинное, почти до пят, черное же двубортное пальто фирмы «Ив Сен Лоран», небрежно обмотав его под воротником длиннющим шерстяным ярко-красным шарфом, тоже чуть не до пят и с махрами на концах.
Мишка был потрясен — Вогез это понял сразу — и тем, что спустя столько лет увидел его, и его необычным внешним видом.
— Вогез, ты ли это, дружище? — первым делом спросил он удивленно своего бывшего одноклассника, одуревшего от долгого ожидания и чуть ли не от пачки выкуренных им за это время сигарет «Мальборо».
— Я, конечно же я. Ты не ошибся, старик, — ответил Вогез, не скрывая радостной улыбки.
Поговорив так совсем ни о чем минут десять-пятнадцать у входа в министерство, они затем отправились в расположенный рядом на Варварке маленький ресторанчик «Лидия». Есть никому из них не хотелось. Поэтому заказали по паре кружек баварского пива, соленые орешки и бутерброды с черной и красной икрой. Болтали долго. Вспоминали. Рассказывали о себе, своих семьях и о своих делах. О тех товарищах, которых они помнили и могли вспомнить, воскрешали в памяти эпизоды их жизни в прошлом, в основном смешные. Между делом Вогез, почему-то изменив своей привычке, соврал Мишке, что закончил аспирантуру рыбного института на Дальнем Востоке, что на того, давно ставшего доктором наук, профессором, явно не произвело совсем никакого впечатления. А может быть, он и не поверил этому вовсе или пропустил мимо ушей. Во всяком случае, эффекта, намеченного заранее, не получилось. Зато сама встреча была довольно приятной и теплой. Вдобавок договорились спустя некоторое время встретиться вновь и поговорить конкретно о делах.
«Зачем приходил? Может, сказать или спросить чего хотел? — подумал тогда об этом Вогез. — Сам не знаю. Зато воспоминания остались самые хорошие. Не забыл ведь меня никто. А я-то думал совсем по-другому. Даже стыдно было за свое прошлое».
С какого-то рожна он вспомнил вдруг и мать на похоронах младшего брата, умершего лет пять назад от передозировки наркотиков, к которым пристрастился тот лет с семи, не бросившего и не собиравшегося бросать употребление белого порошка. В отличие от Вогеза, сумевшего волевыми усилиями преодолеть эту страшную болезнь. Вся в черном, совершенно ссохшаяся, еле передвигающаяся с помощью трости, старуха — она переселилась тогда к нему в Москву. В тот день почему-то с гордостью сообщила мать всем присутствовавшим на похоронах на Ваганьковском кладбище, что сумела воспитать двух воров в законе. Зачем ей понадобилось говорить такую околесицу, Вогез не знал. Но это смутило его особенно сильно хотя бы потому, что люди, которые пришли ради него, Вогеза, проводить его брата в последний путь, воровской среды не представляли вовсе. В основном депутаты, бизнесмены, работники правоохранительных органов, крупные госчиновники, соседи по Рублевке…
Машина Вогеза плавно подкатила к ресторану. Водитель выскочил первым и внимательно осмотрел все вокруг, включая арочный вход в помещение. И только после этого Вогез, сознавая собственное величие, буквально прошествовал внутрь расположенного у самой кольцевой дороги современного здания из дерева и стекла.
В прохладном полутемном помещении «Кольца», как он увидел, едва зайдя внутрь, был занят всего один стол. Кроме сидящих за ним знакомых ему людей, давно ждавших Деда для разговора, здесь на первый взгляд никого не было. Как обычно, в зале суетились несколько официантов, одетых в черные брюки и бордовые жилетки с такого же цвета большими бабочками на белоснежных сорочках. Но на всякий случай Вогез все же послал Мостового посмотреть, все ли тихо в рабочем помещении и подсобке. Пройдясь по всем помещениям ресторана и не обнаружив ничего подозрительного, тот вскоре вернулся с полным осознанием чувства исполненного долга. Только после этого Дед, спокойно подойдя к столу и протянув руку каждому сидевшему за ним корешу, отодвинул пустовавший стул с высокой черной спинкой и нарочито неторопливо, широко раздвинув ноги, как на детского коня — спинкой вперед, сел в серединке, перед всей честной компанией. Официанты с показной торопливостью подскочили к столу, слегка сдвинули стоявшие блюда, тарелки и приборы, расчистив немного места в центре, где на белой скатерти с мережкой и вышитым на уголке ажурным вензелем в виде буквы «В» стояли недоеденные компанией аппетитные овощные, мясные и рыбные салаты. Еще дымились сочные кусочки шашлыка из свежайшей осетрины, баранины, телятины, говядины, бараньих яиц и на длинных с яркими полевыми цветочками тарелках не остыли тонкие восточные пирожки с всевозможной зеленью — кутабы. Все здесь явно свидетельствовало о том, что за стол компания села совсем недавно.
Официанты аккуратно расположили закуски по сдвинутому из двух накрытому столу, немного отодвинув от главной еды бесчисленные соусы — «Сацебели», «Чили», «Аджику», «Кетчуп» и другие, хорошо идущие к мясу и рыбе. Перед Вогезом поставили, зная его вкусы, почти прозрачный белый китайский сервиз с ситечком возле носика чайника, чтобы не попадала в чашку заварка. Затем, налив предварительно в небольшую чашку свежезаваренного, издававшего потрясающий аромат жасминового напитка, также осторожно, не уронив ни капли, вышколенный официант поставил чайник на место, в самый центр стола.
— Почему свет не включили, а? — спросил достаточно настороженно Вогез у сидевшего напротив него за столом Албанца, медленно, слегка наклонив голову отпивая из чашки первый глоток, одновременно своим острым, пронзительным взглядом осматривая всех собравшихся.
— И так, без света, неплохо. Интим получается, даже приятно, — дожевывая кусок зажаренной на углях свинины, с показным безразличием, но довольно нервно ответил тот, пытаясь при этом даже улыбнуться.
Кроме него среди собравшихся за накрытым столом корешков взор Деда выхватил сидевшего в самом конце Сашка — его старого школьного приятеля, с которым в совсем далекие теперь годы они впервые пошли на дело по изъятию аквариума и рыбок из маленького, покосившегося от времени деревянного магазинчика близ зоопарка в Ташкенте, а потом вместе же мотали за это пятерик на Северах. Его присутствие в данном случае было вполне оправдано: именно Сашок, более известный в воровских кругах по еще школьной кликухе Шило, привязавшейся к нему на всю жизнь, в этот раз дал точную наколку на экспроприацию у церковнослужителей дорогой иконы в храме на Яузе. Вогез даже заулыбался, обнаружив его среди участников застолья, воскресив к тому же в памяти рассказ Инки Басмановой о том, что сестра Шилы, Нелла — довольно приятная, шустрая и чрезмерно сексуальная на вид девица — вскоре после школы, открестившись от брата-уголовника, вышла замуж за его одноклассника Мишку Абрамова, ставшего потом настоящим боевым генералом.