Но позитронный мозг был пронизан Тремя Законами. Изыми или замени хотя бы одну из этих ста миллионов копий, и мозг перестанет работать. Отказ от Законов означает отказ от позитронного мозга. Попробуй сотворить позитронную программу без обязательной загрузки Первого, Второго и Третьего Законов – встроенные копии Трех Законов воспротивятся такому программированию, и результат будет тем же.
Ты не сможешь ни на шаг отступить от древних разработок и усовершенствовать этот мозг – разве что отбросишь тысячелетний опыт и начнешь корпеть над глыбой пористого палладия с карманным калькулятором.
А потом Губер Эншоу изобрел гравитонный мозг. Он намного опережал позитронный по скорости операций и разрешающей способности. Более того, Три Закона не были спрессованы в каждой его молекуле, загромождая память. Три Закона можно было ввести в гравитонный мозг так глубоко, как требовалось программисту, но при наличии всего нескольких сотен копий, размещенных в ключевых узлах. В теории, эти копии скорее не выдержали бы нагрузки, чем многомиллионные повторы в позитронном мозгу. Но на практике выявилась настолько ничтожная вероятность этого, что ей можно было пренебречь. Три Закона, впечатанные в гравитонный мозг, действовали так же надежно, как и в позитронном.
Но, поскольку Три Закона не были вложены в каждую частицу и каждую связку гравитонного мозга, остальные роботехнические лаборатории отказались сотрудничать с Губером Эншоу и не приняли его теорию. Создание роботов без позитронного мозга шокировало общество так, будто ему предложили вернуться к каннибализму, и никакие призывы к логике и здравому смыслу не могли подтолкнуть его к подобному подвигу.
Фреда Ливинг, напротив, была безумно рада возможности поработать с новым видом мозга, но отнюдь не для того, чтобы убедиться в его мощности и эффективности. Задолго до знакомства с Эншоу она вела разработки, касающиеся действия Трех Законов, притом влияния этих Законов на отношения между роботами и людьми, а отсюда и между самими людьми.
Кроме всего прочего, Фреда открыла, что Три Закона препятствуют проявлению инициативы со стороны человека и снижают любой риск практически до нуля. Человек приучился бояться любой опасности и начал избегать действий, которые могли повлечь за собой малейшую угрозу его здоровью, не говоря уже о жизни.
Поэтому Фреда сформулировала Четыре Новых Закона роботехники, которые применить на практике она не могла, пока на небосклоне не засияла звезда Губера Эншоу. Только тогда ей предоставилась возможность пустить свои разработки в дело. Фреда сконструировала первого Нового робота. Тоня Велтон пришла в восторг от Новых Законов и настояла, чтобы Новые роботы стали служить на благо Инферно. Велтон покорила идея, что роботы эти не были рабами своих хозяев и не пытались брать жизнь хозяев под неусыпный контроль. Возможно, тот факт, что она любила Губера Эншоу, тоже сыграл свою роль.
К тому времени как Тоню Велтон осенила такая удачная идея, Фреда уже работала над новой теорией, в основном потому, что гравитонный мозг мог позволить провести в жизнь и такую теорию тоже. Если этот вид мозга не имел встроенных Законов изначально, почему бы не запрограммировать его таким образом – а значит, и создать такого робота, – у которого вообще не было бы Законов и который со временем выработал бы собственные, жизненно важные для него законы? Результатом этого эксперимента стал Калибан, Робот-Без-Законов, и Фреде пришлось порядком помучиться, когда Калибан неожиданно сбежал из лаборатории. Но эта проблема решилась удачно, слава тебе, Господи, и шериф Крэш помог Фреде уладить все относительно тихо-мирно.
Но Просперо… Она сама создала Просперо, самого совершенного и сложного из всех Новых роботов, и наделила его таким гибким и неординарным «умом», какой только мог позволить гравитонный мозг. Она даже не думала, что на самом деле сконструировала робота-философа. И многое, до чего додумался Просперо с помощью своих философских воззрений, принесло Фреде в основном только головную боль. Как часто замечал сам Просперо, Новые Законы давали большую свободу действий своим носителям, в отличие от обычных роботов, но Новые роботы при этом прекрасно сознавали, что скованы цепями рабства. Появилась новая тенденция, новые воззрения о Новых роботах и среди них самих, поскольку эти роботы стремились влиться в мир в новой роли. И Просперо поставил для себя целью отыскать способ, чтобы им помочь.
Но если заветной мечтой Просперо стала идея найти пути адаптации Новых роботов в мире, то он мог отыскать эти пути в вольной интерпретации Новых Законов, умудрившись вывернуть их так, как было ему угодно.
Чем больше Фреда думала об этом, тем сильнее убеждалась, что Просперо был достаточно хитер, чтобы Новые Законы позволили делать ему все, что заблагорассудится.
Абсолютно все.
Она подхватила прибор для диагностики и побежала к стоянке аэрокаров.
Часы бездействия закончились, и время, а с ним и события понеслись вскачь.
Из Аида прибыла первая команда – группа быстрого реагирования – и приступила к работе собранно и спокойно, особенно если учитывать первый шок от вида мертвого тела Правителя с прожженной дырой в груди. Все были немного взвинчены и резки, но Крэш их понимал. Даже самые флегматичные и заторможенные личности не могли не понимать, насколько эта смерть была опасна для планеты, – а флегматичных и заторможенных Крэш в группу быстрого реагирования никогда не принимал.
Странно, страшно и просто невероятно было осматривать труп человека, с которым ты разговаривал всего несколько часов назад. В каждом движении полицейских и роботов-криминалистов сквозила напряженность и сдержанная тревога, пока они осматривали, измеряли, телеграфировали и делали снимки места преступления, осторожно двигаясь вокруг убитого Правителя.
Времени для лирики не оставалось. Это было время заговоров и контрзаговоров, тайных планов и конспирации. И Крэш уже вступил в игру. Самым простым и действенным способом он вырвался на голову вперед остальных. Он первым прибыл на место преступления и овладел ситуацией. Крэш выиграл первое сражение в затяжной и кровопролитной войне.
Новоприбывшая команда Крэша сразу же оттерла шефа в сторону, но он и не протестовал. Полицейским нужно было отыскать следы и разработать свои версии, а у него самого появилось время все обдумать.
Неизвестный убил Правителя по какой-то одному ему ведомой причине. Несколько неизвестных. Это явно заговор. Нападение на Велтон, лжеагенты Службы безопасности, убийство лейтенанта рейнджеров, беспрецедентное поведение роботов охраны, которые не смогли защитить Правителя, – и все это нужно как-то связать между собой.
Но кому нужен был этот заговор и зачем? Вспомним о мотивах убийц. Кому это было выгодно? Если пока отбросить версию о фанатиках, можно насчитать целую кучу причин, по которым кто-либо мог желать смерти Хэнто Грега, но лишь немногие из них могли сойти за достаточный повод для убийства.
«Это не убийство в обычном смысле этого слова», – напомнил себе Крэш. Убийства совершаются под влиянием страсти, или зависти, или жадности, или, на худой конец, личной неприязни. Это покушение на личность со смертельным исходом. А в данном случае это было покушение на государство. «Будет ли исход смертельным?» – задался вопросом Крэш.