После этого жизнь девушки, не торопившейся говорить «да», изменилась и она, может быть, впервые всерьез подумала о том, что ожидает ее в будущем и каким оно будет.
Сьеррэ Эрахов считался выгодной партией. Знатный, богатый, начитанный, не дурен собой, умен и неплохой фехтовальщик. В Рупьенгарде он входил в пятерку самых завидных женихов, и граф Эстайн, друживший с семейством Эраховых, наверняка бы благословил союз молодых людей. Это несомненно, и будь на месте Юны другая девушка, она согласилась бы без колебаний. Но ученицу Арьенте одолевали сомнения, и она не торопилась, поскольку был у Сьеррэ один постыдный недостаток, о котором мало кто знал. Он не мог овладеть женщиной, не причинив ей боль. И чтобы снять напряжение, юноша частенько инкогнито выезжал в город, где находил дамочек легкого поведения, готовых ради нескольких альго вытерпеть все, что угодно.
Юна узнала об этом совершенно случайно, подслушав слова Арьенте, пытавшегося излечить юношу от такого странного порока. Но он не смог ничего сделать, потому что болезнь гнездилась не в теле Сьеррэ, а в его голове. Поэтому, в конце концов, целитель отказался от пациента. Ну а Юна, ставшая в это самое время свидетельницей дуэли между младшим Эраховым и Руговиром, всю ночь проплакала, а затем приняла волевое решение и тоже отказала несостоятельному жениху.
Как переживал разрыв Сьеррэ, девушка не знала. Он исчез из города, и неприятная история понемногу стала забываться. А потом началась война, и Рупьенгард, столицу Северной Мореи, охватила патриотическая лихорадка. Войны ждали давно, и многие мечтали о ней, ибо в победе морейского оружия никто не сомневался, а новые завоевания открывали перед людьми новые перспективы. Аристократам грезились богатые владения и покорные рабы, которые достанутся младшим сыновьям. Купцам – рынки сбыта. Промышленникам – рудники. Воинам – слава и добыча. Ремесленникам – заказы на поставку вооружения, а простому люду снился личный клочок земли. И когда наместник Северной Мореи объявил о создании собственного легиона, возглавляемого знаменитым генералом Эраховым, на призыв откликнулись все слои населения. В первую очередь конечно же вассалы генерала, а вслед за ними подтянулись и другие североморейцы, среди которых оказалась любимая дочь графа Эстайна.
Нельзя сказать, что граф Люциан одобрил решение дочери и встретил его с радостью. Но легион был своим, родным, и в нем служило много родственников графской семьи, а ученики Арьенте практически все отправлялись на войну добровольцами. По этой причине глава семейства рассудил, что дочь будет под присмотром, вздохнул, поцеловал Юну в лоб и выделил на нужды 11-го легиона крупную сумму денег.
Дело было сделано, и Юна, вновь встретив Сьеррэ, находившегося в учебном лагере и не терявшего надежды стать ее супругом, отправилась на поиски приключений. Однако война оказалась совсем не такой, какой Юна себе представляла. И за тот недолгий срок, что девушка провела на фронте, она увидела очень много такого, о чем хотела бы позабыть.
Никаких благородных рыцарских поединков. Никаких пикников на фоне красивых сражений. Никакой романтики. Только кровь, грязь, вонь, распоротые кишки и разбитые головы, отрезанные руки и ноги, страдание людей и бессилие целебной магии, не властной излечить всех. Это то, что окружало Юну в полевом армейском госпитале. Но это было не самое страшное, ибо наиболее ужасные виды открывались в пути. Брошенные и разоренные деревни, сожженные города и заросшие поля, изнасилованные местные женщины, брошенные на произвол судьбы дети, протягивающие руки к проходящим мимо солдатам, горы дерьма на обочинах разбитых дорог, павшие животные, повешенные на деревьях диверсанты и разлагающиеся останки вампиров, насаженных морейскими егерями на колья.
Все это было настолько ужасно, что поначалу девушка не могла спать. Однако человек привыкает ко всему, такова его природа, и Юна тоже привыкла. После чего она стала искать вокруг себя что-то позитивное, какую-то отдушину. И такой отдушиной стал Оттар Руговир, молодой и симпатичный офицер, случайный человек, с которым можно было говорить откровенно и рядом с которым ей было спокойно. Обычная житейская ситуация, вот только дружба не сложилась, ибо на это не хватило времени. Поручика забрали «черные клинки», и девушка не могла ничего изменить. Разве только пожалеть Руговира и надеяться, что все обойдется, а затем, при случае, узнать о его судьбе через родственников, служивших в 11-м легионе…
Такие мысли занимали голову красавицы Юны. Не сказать, чтобы совсем тоскливые, но и не радостные. А вскоре ее уединение было прервано боем сигнального колокола, чей тревожный глас взбудоражил сидящих на деревьях птиц, и девушка, покинув сад, быстро вернулась в дом, где царила непонятная суета.
– Что случилось? – Юна остановила пожилую санитарку.
– Солдатик прискакал! – отозвалась она. – Ельфы с коротышами под стенами города! Тьма-тьмущая! Потоком идуть, не сосчитать! И нам приказано спешно вакуироваться кудыть подальче!
Девушка бросилась к своему учителю и спустя пару минут включилась в работу. Требовалось срочно погрузить всех раненых на повозки и вывезти их в безопасное место, а начинать следовало с тяжелых. Однако повозок не хватало, и к восточным воротам отправили только половину офицеров, с которыми был Арьенте. А Юна, несколько санитарок и десять легионеров под командованием сержанта остались охранять госпиталь и ждать транспорт.
Минуло три часа. В городе царила суматоха, повозки не пришли, а легионерам было приказано отправляться к западным воротам. Никто ничего не знал. Известий от Арьенте не было, и мимо госпиталя постоянно проходили небольшие отряды морейских солдат, выдвигавшиеся навстречу вражескому войску. А затем наступила ночь, на Сайгару опустилось темное покрывало, и в городе заполыхали пожары. Противник смог прорваться в город, не готовый отразить массированный штурм, а Юна не понимала, что она должна делать и как поступать. Для принятия решений требовался лидер, каковым она не являлась. Но как это случается, в трудную минуту нашелся человек, взявший ответственность на себя.
Покинув палату, к девушке, пошатываясь, подошел майор Агликано, командир штурмового батальона, и сказал:
– Беру командование на себя… Всех, кто в состоянии драться, в строй… Женщинам спрятаться в подвале…
Юна хотела ему возразить, но не смогла. В голосе майора-штурмовика проскользнули командирские нотки, и она поступила так, как он велел. Санитарки и целительница спрятались в пустом винном погребе, а офицеры, все как один, взяв личное оружие, заняли оборону и забаррикадировали вход. Их было немного, меньше двух десятков. Но они были воинами, знавшими, что такое долг, и за их спиной находились морейские женщины. Ради них они были готовы сражаться и умирать, и вскоре час испытаний настал.
Первыми здание госпиталя попробовали атаковать эльфийские разведчики, несколько юрких и быстрых стрелков, осыпавших главный вход и окна градом стрел. Но морейские офицеры находились в укрытии, и один из них, несмотря на слабость, кинул в рейнджеров молнию и свалил самого дерзкого стрелка. После чего эльфы, забрав своего убитого, отступили и скрылись в темноте.