Желая немедленно проверить свою догадку, я пулей взлетела вверх по лестнице и остановилась возле комнаты Решетникова. Дрожащей от волнения рукой нащупала в кармане ключ, который он мне дал, и открыла им дверь. Шагнула за порог.
Александр Михайлович оставил после себя несвойственный для него беспорядок. Но это меня сейчас не волновало. Окажись на его кровати пара голых женщин, я бы и на это не обратила внимания.
Стремительно подошла к телефону и сняла трубку. Резво набрала номер Венской. Впрочем, с тем же успехом я могла набрать и любой другой номер. При последнем повороте диска в трубке раздался едва различимый сухой щелчок. Его можно было и не заметить. Но я-то ждала именно его.
Догадка полностью подтвердилась. Телефон кем-то прослушивался.
Я осторожно опустила трубку на рычаг. Вот, значит, где собака зарыта.
Убийца оказался очень дальновидным человеком. Заранее поставил телефон жертвы на прослушку. Оставался самый главный вопрос. Кто он?
Поразмыслив немного, сидя на решетниковской кровати, я пришла к выводу, что выйти на заказчика убийства можно только путем поимки исполнителей. Вычислить врага дедуктивным методом не получалось. Очень уж капитально он окопался. Лишь одна ниточка вела к нему. Это Чиф и его коренастый дружок.
Вот их-то для начала и будем ловить. Следовало тщательно продумать, как это сделать. На живца? А что, старый, проверенный метод. Действует в девяноста процентах из ста безотказно. Надо только уговорить Александра Михайловича спокойно, без паники исполнить роль приманки. Трудно прогнозировать заранее, согласится ли он на это. Шаг очень ответственный и опасный. Ведь не стану же я скрывать от клиента, что риск в данном деле огромный.
Продолжая размышлять в том же направлении, я покинула спальню Александра Михайловича, заперев ее на ключ, и снова спустилась на первый этаж. Во всем доме царила гробовая тишина. Анна Решетникова не подавала никаких признаков жизни. Пожалуй, это тоже своеобразный талант. Жить незаметно для окружающих.
Свой мыслительный процесс я решила подпитать чашкой кофе. Сварила его и расположилась в гостиной на диване.
Общий план поимки двух киллеров на живца у меня уже был. Следовало только додумать детали и некоторые отдельные этапы операции.
Я взглянула на часы. Три часа дня. С утра прошло уже достаточно времени для того, чтобы Решетников успел успокоиться. Основной всплеск паники у него, несомненно, должен пройти, и потому можно попробовать съездить к нему и поговорить.
Я встала, подошла к столику и поставила на него пустую чашку из-под кофе. «Была не была, — решила. — В конце концов, не стоит терять время понапрасну. Убийца не будет ждать, пока мы решимся на контрдействия. Я должна опередить его».
И тут раздался пронзительный звонок в дверь. Очень неожиданно раздался. Я напряглась и сунула руку в карман. Нащупала холодный металл своего револьвера.
Кто, интересно, заявился в гости к Решетникову? Он не говорил, что ждет кого-то.
Меж тем звонок повторился, а вслед за ним и стук в дверь. Нетерпеливый визитер.
Палец мой плавно лег на курок, и я подошла к двери.
— Кто там?
— Да это я, Женя! Открывай! — донесся до меня голос Жемчужного.
— Что ты тут делаешь? — спросила я, все еще разделяемая с ним дверью.
— Приехал к тебе, — бесхитростно признался он.
— Зачем? — я сняла палец с курка.
— Как зачем? Мы же договаривались вчера. Забыла? Я приехал в клинику, а тебя там нет. Ну, я сразу сюда. Да откроешь ты наконец дверь или нет?
Пришлось выполнить его просьбу и впустить в дом.
— Мы условились на пять часов, — напомнила я.
— Я не в силах был дождаться, — со всей страстью, на которую был способен, он заключил меня в объятия, но я решительно отстранилась.
— Что с тобой? — не понял он.
— Настроение не то, — я отошла к дивану.
— Ну, Женечка, ну что случилось? — Жемчужный подбежал ко мне, усадил и сам сел рядом.
Я посмотрела ему в глаза. А что я теряю? На данной стадии развития решетниковского дела таиться и запираться больше не было смысла. Я решила посвятить Костю в суть дела. Убийцей он вряд ли был, а полезным оказаться вполне может. Вдруг что-нибудь важное вспомнит. Актер обязан быть наблюдательным.
— Я не племянница Решетникова, — призналась я.
— Дочь? — сразу выдвинул догадку Костя.
— Ты мне льстишь, — рассмеялась я. — По-твоему, так молодо выгляжу?
— Ты выглядишь сногсшибательно, — он снова потянулся обниматься.
— Так ты хочешь выслушать меня или нет? — строго осадила его.
— Конечно, хочу. — Жемчужный никогда не унывал и не обижался.
— Я его телохранитель.
— Чего? — Он был поражен.
Я повторила признание.
— Кто? Ты? — не поверил Костя.
— Я.
— Ничего не понимаю, — улыбнулся он. — Ты меня разыгрываешь?
— Нет.
Я набрала в грудь воздуха и начала рассказ. Жемчужный заинтересовался и не стал по своему обыкновению перебивать меня и сыпать шуточками направо и налево. Если у него и были какие-то оценки услышанного, то только молчаливые. Говорила я долго, минут двадцать, а когда закончила, произнесла устало, как в небезызвестной рекламе:
— Все. Я хочу кофе. А ты?
— Налей, — задумчиво бросил Костя.
Я удалилась на кухню, оставив его в одиночестве, а когда вернулась обратно с двумя чашками кофе, он сидел, не изменив позы.
— О чем задумался, детина? — пошутила я.
— То, что ты рассказала, невероятно. — Он взял из моих рук чашки и поставил их на стол.
— Да нет, Костя, очень даже вероятно, — я села.
— Я не то имел в виду, — поморщился он и добавил: — Странно, почему Сашка ничего не сказал мне об этом? Ведь ни словом не обмолвился, сволочь.
— Может, боялся? — предположила я.
— Чего?
— Тебя.
— В каком смысле? — не понял Жемчужный.
— Может, подозревал тебя в причастности к покушениям?
— Не говори глупостей, — отмахнулся Костя. — Мы с детства дружим. Он знает меня как облупленного.
— А вот я — нет.
— Намекаешь на то, что я у тебя под подозрением? — догадался Жемчужный.
— А чем ты можешь доказать обратное?
— Я ничего не собираюсь доказывать, — он отхлебнул кофе. — Это глупо.
— А соображения какие-нибудь есть? — спросила я.
— Никаких, — признался Костя. — У Сашки нет врагов.