Пришлось задуматься над его словами и вспомнить свои ощущения:
– Почему же мне так не кажется? Ничего, кроме визуальной разницы… – И тут же подсознание подбросило ответ: – Точно! У меня ведь уже было в Цепи целых пять хранилищ, и они составляют своей кучей массивную устойчивую систему. Для них постороннее вливание несущественно по объёму и качеству. А у тебя только одна, недавно распухшая «проволока»…
– Так что мне теперь делать?..
– Да ничего иного в голову не приходит, как посоветовать срочно бежать тебе в свою квартирку и нырять в Ялято. Предвижу, что это тебе в любом случае поможет. Особенно в появлении второго хранилища… Кстати, оно может и видоизмениться. У меня вначале было в виде бассейна, а потом вдруг Кольцом стало.
– Понял. Не проблема.
Яков уже встал на ноги и, пусть чуточку неуверенно, поспешил в выделенные ему в жилом корпусе апартаменты. И ведьмы три у него в наличии, и три фантома, с них созданные, ничем не отличаются от нормальных женщин, так что насыщение хранилища после Ялято получалось более чем существенное. Наверное, и гораздо большее, чем у самого Загралова. А что будет, когда к процессу присоединится парочка запасных тел?
Иван ни в коей мере не завидовал союзнику, а только радовался и желал ему скорейшего усиления. Тем более что обстановка не располагала к праздному ничегонеделанью.
Да и сейчас, после ухода второго обладателя, оставшиеся приступили к решению набежавших вопросов по делу «Автосуд». Тем более что господин Дашéн после своего преобразования сразу в две полноценные личности просто фонтанировал, как вулкан, новыми, неожиданными идеями и предложениями.
И самое положительное, что, пока спорили и обсуждали, фантом Валерия Филипповича уже действовал во всей своей неуёмной широте души. Ну и с ним фантом Кравитца бросился более грамотно преодолевать некоторые сложности, связанные с перевоспитанием общества. То есть процесс подготовки революционной реформы в государстве стал ускоряться.
К вечеру узнали ещё об одном благоприятном ускорении, на этот раз в науке фармакологии. Великий целитель Хоч привёл в окончательный товарный вид своё лекарство «Яплес Хоча», призванное бороться со старостью. И по этому поводу собрал целый консилиум из руководителей групп и всех заинтересованных в команде лиц. В лекарство он верил, но взять на себя полную ответственность за его первые предполагаемые испытания на посторонних людях не решался. Потому и попытался возложить её на плечи обладателя и всех остальных товарищей по команде.
А суть предстоящих испытаний заключалась в следующем. Не так далеко от «Империи Хоча» располагался древний санаторий «Красный молот». Когда-то он принадлежал системе здравоохранения, но был сугубо ведомственный, для высшего партаппарата советского государства. И стоял тогда в красивом месте, на берегу уютного озера, полного рыбы и плавающих лебедей. Но со временем то ли из-за негативного влияния, то ли из-за подвижек почвы, то ли из-за неверного хозяйствования человека в округе произошло непоправимое. Озеро осталось без проточной воды и быстро превратилось в болото с сонмом лягушек и комаров и вплотную подступило к санаторию. Его тут же передали на баланс обеспечения ветеранов войны и пенсионеров, бывших передовиков труда.
Только вот никто из стариков туда особо не рвался, разве что уж совсем тяжёлые обстоятельства в жизни складывались. Да и условия проживания с годами только ухудшались, а обеспечение вообще перешло в стадию откровенного издевательства над стариками.
Вот тут и появилась «Империя Хоча», а её руководители весьма пристально стали присматриваться к округе. Естественно, что разваливающийся санаторий был подмечен, начальство в нём и персонал резко и безжалостно сменены, а старики, среди которых имелись проливавшие кровь в Великой Отечественной войне, хоть для начала нормально одеты и накормлены. Принялись также проводить первые ремонтные работы. Ну и затеяли геологические изыскания, могущие помочь в итоге если не вернуть прежнее по красоте озеро, то хотя бы избавить место проживания престарелых людей от болота.
То есть контроль над ситуацией в «Красном молоте» имелся, а вот продлить жизни подопечных было невероятно сложно. Многие из них доживали свои последние дни, если не часы, но именно на них и решил Игнат Ипатьевич испытать свою панацею, сделанную из ядовитой плесени. При этом он аргументировал свои размышления и сделанный выбор только одним:
– Им терять нечего. Или умирать, или рискнуть. И мне кажется, все они согласятся пройти начальный курс лечения.
Умом все с ним соглашались, а вот сердцем переживали почти все. И так бедные ветераны натерпелись в финале своей жизни. Осталось большинство без опеки родных, одинокие, немощные, да ещё и совершенно забытые родным государством. Позабытые и униженные теми самыми чиновниками, которые обязаны им в ножки кланяться за героизм и отвагу, за собственные жизни и свободу. И вот ещё напоследок они должны рискнуть, проявить отвагу последнего дня вместо спокойного и блаженного упокоения.
Самые грустные сомнения развеял майор Лидкин. Сам он, основным телом, к данному моменту уже начинал ворочать своими некогда полностью парализованными ногами. Но ещё вставать не пытался. Понимал, что слишком рано, да и главный целитель настаивал не спешить. Но как раз с упоминания о своей тяжкой инвалидности и начал Тимофей Андреевич:
– Перед этой моей новой жизнью я и не жил вовсе. Так, существовал в пьяном угаре, сам на себя руки частенько наложить хотел, благо пистолет у меня имелся от всех припрятанный… – Данное признание вызвало гневное мычание его боевых побратимов Тратова и Клеща. Но Лидкин от них лишь отмахнулся: – Но в самые страшные минуты всё равно останавливался, потому что хотел протянуть ещё минутку, прожить часик, дожить до утра. Разумный человек существует именно для жизни, причём должен чувствовать, что проживает он её не зря. Но поверьте мне, дорогие соратники и друзья, если бы мне в те тяжкие дни предложили некое исцеление, согласился бы без всяких условий. Тем более что прекрасно понимал, что чудес не бывает и никому я уже не нужен… – опять уловив недовольство от своих друзей, с чувством добавил: – Кроме людей самых близких, проверенных огнём… Так что не сомневайтесь и в наших ветеранах, они согласятся на всё, но не потому, что хотят выжить любой ценой, а потому, что понимают: даже своим уходом мужественный человек всё равно постарается совершить подвиг. Понимают, что, уходя, надо принести пользу другим людям. Для них это – высшая форма служения обществу. И они даже не задумаются над тем, что это общество недостойно их самопожертвования. Пойдут… встанут грудью… прикроют собой…
Все на некоторое время после такой страстной речи примолкли. И только через минуту генерал Тратов поддержал своего товарища:
– Молодец! Хоть и длинно говорил, но правильно. И нечего тут больше рассусоливать, айда к старикам! Пока они там совсем от сырости болотной не расклеились.
Уже чуточку позже из «Красного молота» поступило сообщение: «Согласились все сорок восемь человек. Начат приём «Яплеса». Медперсонал проинструктирован соответствующе, оставлена старшей одна из ведьм, кандидатов в команду».