— Хватит ваньку валять, — потребовала я. — Немного взбодритесь, а то нас никто не подберет.
Рядом взвизгнули шины. Я обернулась, подумав, что нас настигли преследователи. Опасения оказались напрасными. Рядом с нами притормозил какой-то навороченный «Запорожец» с эмблемой «Мерседеса» на капоте, перед радиаторной решеткой самодельные защитные дуги. Салон этого мутанта сотрясали вопли Сереги про «черный „бумер“». Тонированное стекло опустилось, и какой-то раздолбайского вида парень предложил подвезти нас до самого Карасева. Радостные от такого везения, мы рванулись к машине. С визгом покрышек и прокрутами «Запорожец» рванулся с места. Представившийся Стасом парень врубил музыку погромче и стал подпевать. За «Черным „бумером“» последовала «Песня про слесаря шестого разряда», далее «Бой с тенью». В заключение, рисуясь, Стас продемонстрировал нам рацию, притороченную к приборной доске. Она ловила все переговоры милиции, ГАИ и даже военных. Затем вновь грянули спортивные частушки. «Запорожец» мы покинули на центральной улице Карасева оглохшие напрочь. Я сунула Стасу в руку полтинник, но он с обиженным видом вернул его обратно.
— Что, мало? — спросила я.
— Два глухаря! — прокричал Стас. — Говорю же, с убогих денег не беру, — пояснил он и умчался на своем «Запорожце».
— Что ж, займемся шопингом, — предложила я Феофанову, показав на магазин одежды.
— Вы еще больше хотите меня изуродовать? — вздохнул Феофанов.
— Хотелось бы, конечно, но не буду, — ответила я. — Во всем нужно знать меру. — Я пригляделась повнимательнее и произнесла: — Выбрить бы вам лысину на макушке, мама родная бы не узнала.
— Нет! — воскликнул Феофанов. — Только через мой труп.
— Тише, без резких движений, — зашипела я. — Вы что, хотите провала нашей операции?
— Бриться не стану, — категоричным тоном заявил архитектор.
— Как хотите, — пожала я плечами.
Мы вошли в магазин, и на нас сразу обратились оценивающие взгляды продавцов. Очевидно, наш прикид навеял на них скуку. Одна из продавщиц зевнула и отвернулась, уставившись в окно. Вторая, худая и юркая, решила проследить, чтобы мы чего-нибудь не стибрили. Феофанов подобранной для него одеждой остался более-менее доволен, сказал только что-то про стиль колхозника. Но я ему возражать не стала, хорошо хоть возмущаться не стал.
После магазина мы двинулись по объявлению навестить частный дом Галины Владимировны со всеми удобствами. Находился он недалеко от магазина на Коммунистической улице, извилистой и заваленной хламом. Прыгая через лужи, мы добрались до заветного дома пятьдесят пять. Звонка ни на калитке, ни поблизости не наблюдалось, поэтому я крикнула, максимально напрягая голосовые связки:
— Эй, дома есть кто живой? Хозяева, отворяйте!
Феофанов забарабанил кулаком по двери, а потом, помогая мне, повернул ручку двери, и она неожиданно открылась.
— Ну что, войдем? — спросил архитектор.
— Эй, есть кто живой? — крикнула я еще раз, осматривая двор на предмет собачьей конуры.
Конуры не было, и потому, прекратив орать, я вошла. Феофанов проследовал за мной.
Из дверей дома появилась хозяйка, полная женщина лет пятидесяти. Приветливо улыбаясь, она махнула нам рукой:
— Проходите, проходите. Вы же по объявлению?
— Да, по объявлению, — кивнула я.
Со стороны послышался шорох. Я резко развернулась, однако увидела лишь черное размытое пятно, метнувшееся к Феофанову. Сердце кольнула ледяная игла страха. В руку скользнул метательный нож, но бросить его не пришлось, так как я поняла, что опасности для жизни клиента нет. Это была всего лишь здоровенная немецкая овчарка, которая вела себя вполне дружелюбно.
— Фу, Джеки, — заорала на нее хозяйка дома, хватаясь за совок для мусора, валявшийся на крыльце. — Пошла, пошла!
Собака, гавкнув, ретировалась, а затем легко перемахнула через забор из сетки-рабицы и скрылась на соседнем участке.
— Извините, это овчарка соседей. Сколько раз им говорила, чтобы привязывали.
— Это что же получается, мы снимем дом, а эта зверюга будет нас каждый день навещать? — возмущенно спросила я.
— Нет, что вы, — смущенно засмеялась хозяйка, — я сейчас соседям задам по первое число, и про собаку вы больше не вспомните.
— Хорошо бы, — прохрипел Феофанов. — Я старый человек, и мне нужен покой.
— Извините, — скорчила страдальческую гримасу хозяйка. Ее честные голубые глаза молили о прощении.
Я незаметно осматривала дом и прилегающий к нему участок. Что ж, лучшего варианта не найти. Сразу навскидку можно было наметить два пути отхода в случае вторжения незваных гостей с центрального входа. Кроме того, хорошо держать оборону, если нас окружат. Все пространство вокруг дома хорошо просматривалось.
— Прежде чем отказываться, подумайте, — сказала хозяйка, поймав меня за руку в коридоре. — В нашем городе вы найдете дешевле только грязную комнатушку в общаге с соседями-алкоголиками.
— Вы сказали про предоплату за три месяца, а если нам что-нибудь не понравится? Мы потеряем деньги? — спросила я, высвобождая локоть из цепких пальцев хозяйки. — Мы не настолько богаты.
— Я верну деньги! — пообещала хозяйка.
— Галина Владимировна, давайте мы заплатим за месяц, а если в течение двух недель не будет никаких проблем, доплатим еще за три, — предложила я. — Так, по-моему, справедливо.
По глазам хозяйки я видела, что она борется с собой.
— Или мы пойдем дальше. А вы, я уверена, легко найдете новых клиентов, — небрежно бросила я.
Тут-то Галина Владимировна и сдалась. Получив деньги, она протянула нам ключи и пообещала наведаться на следующий день и проверить, как у нас дела. Жила она вместе с дочерью рядом, на соседней улице в доме умерших родителей. Мы попрощались, и она ушла.
— По-моему, вы опростоволосились, — с видом заправского торгаша сказал Феофанов. — Заплатили пять тысяч, да еще придется платить за газ, воду, свет, а в доме из мебели одна рухлядь — черно-белый телевизор да холодильник, работающий как самолет на взлете.
— Конечно, не отель «Риц», но, думаю, привыкнете. — Порывшись в сумке, я нашла средство для снятия грима, губку и дала все это Феофанову. — Вот, умойтесь, дома ходить в таком гриме не рекомендуется.
— К черно-белому телевизору я вряд ли привыкну, — проворчал архитектор.
— Еще голову помойте, — крикнула я ему вдогонку.
— Как я буду умываться, вода только холодная, — проорал Феофанов из ванной комнаты.
— Сейчас потеплеет, — пообещала я, поджигая колонку, — только не закрывайте воду, когда умоетесь, иначе будете оплачивать сгоревший АГВ.
Потом мы пообедали, а покончив с обедом, я наложила архитектору облегченный вариант грима — приклеила усы, узкую бородку, с помощью накладок изменила форму носа и подбородка. В волосах Феофанова после помывки исчезла большая часть седины, нанесенной специальной краской. Оставшаяся же на висках и у корней волос делала Феофанова старше на десять лет.