— Пригнись! — крикнула я Феофанову, прижимая его голову рукой к приборной доске. Сжимая другой рукой руль, я тоже нагнула голову. В следующую секунду автоматная очередь хлестнула по стеклам. Моя нога до отказа вдавила в пол педаль газа, и «Запорожец» пронесся мимо. За спиной милицейская «семерка» разворачивалась, сжигая резину об асфальт, готовая ринуться в погоню. Я содрала с лица маску, чтобы не мешала обзору. Тут нам наперерез выскочил милицейский «воронок» с включенными мигалками. От воя сирен закладывало уши. Мне удалось объехать «воронок». Он лишь немного задел заднее крыло «Запорожца». Машина понеслась вперед, увеличивая скорость. Местность за последние дни я изучила неплохо, поэтому быстро оторвалась от погони, однако вокруг было слишком много милиции. На следующем перекрестке на хвост сели «Форды» с форсированными двигателями. От таких далеко не уедешь на «Запорожце», даже с переделанным двигателем и кучей прибамбасов. Словно пара белых волков, они с воем настигали нас.
— Это все! Конец! — в панике закричал Феофанов, оглядываясь назад.
— Держись крепче! — велела я и резко затормозила на мостике через овраг, заросший осотом. На мостике могли свободно разъехаться две машины. По инерции «Запорожец» протащило почти до конца моста, а «Форды», выстроившись в одну линию, попытались проскочить слева на скорости километров в восемьдесят. Я вывернула руль и прижала первый «Форд» к бетонному бордюру. Второй на скорости влетел в первый, протолкнул его мимо нашей машины, так что он проехал дальше, а сам вылетел на пешеходную дорожку, перевернулся, согнул перила и повис над оврагом. Я нажала на педаль газа. Рванувшись вперед, «Запорожец» протаранил «Форд» в правый бок, и тот, слетев на обочину, перевернулся в канаву. Вывернув обратно на дорогу, я погнала машину к шоссе.
— Я, кажется, нос сломал, — прохныкал Феофанов.
Разбитый «Запорожец» гремел на ухабах, как погремушка. Я взглянула.
— Да, действительно сломал. Надо было крепче держаться.
Размазывая по лицу кровь, Феофанов беспомощно посмотрел на меня:
— Нам не уйти, да?
Я промолчала. По рации сообщили, что мы прорываемся к шоссе, и я приняла решение воспользоваться запасным вариантом — свернула с дороги на грунтовку, ведущую вдоль посадок параллельно шоссе.
Со стороны Карасева быстро нарастал вой сирен. Вся милицейская рать спешила взять нас в клещи у выезда из города. Был бы у них вертолет, нам бы сразу пришел конец. Так тоже было несладко. Экстремальная езда по раскисшей грунтовой дороге на «Запорожце» — занятие не для слабонервных. Машину заносило то вправо, то влево, то едва не разворачивало. Грязь летела из-под колес в разные стороны. Раза три я с трудом удерживала машину от того, чтобы она не перевернулась. Наконец мы доехали до просеки. Здесь наш путь пересекала грунтовая дорога из поля к шоссе. Плавно снизив скорость, я свернула. Спустя две минуты наш «Запорожец» выехал на шоссе. Из переговоров по рации стало ясно, что, не захватив нас на выезде, милиция начинает прочесывать местность. К поискам планируют подключить военные вертолеты с соседней авиабазы. Впереди был мост через речку, а сбоку, между густым кустарником, съезд к воде, где летом автомобилисты любили мыть машины. Я свернула туда и остановилась.
— Почему мы не едем? Нас же схватят, — нервно спросил Феофанов.
— Выходите, дальше пешком, — приказала я ему. — По дороге ехать нельзя, перекрыли со всех сторон.
Феофанов послушно вылез из «Запорожца». Я вытащила из бардачка какие-то бумажки, запихнула их в карман куртки. На заднем сиденье лежал какой-то промасленный спортивный костюм и рваная кожаная куртка-косуха. Хозяин, должно быть, использовал их при ремонте или для работы на огороде. В багажнике обнаружилось старое грязное пальто, трехцветный вязаный «петушок», драные джинсы, кусок брезента.
— Зачем нужно это тряпье? — Феофанов наклонился к куче одежды на земле.
— Не смотрите, переодевайтесь! — приказала я, наблюдая за шоссе. — В форме собровца вы выглядите белой вороной, да и я тоже. Нас сразу засекут.
Феофанов без пререканий быстро начал переодеваться. Выждав момент, когда на дороге стало пусто, я прыгнула в «Запорожец» с работающим двигателем и помчалась по спуску к воде. Мой клиент, наверное, решил, что я собираюсь покончить с собой, потому что, завидев мой маневр, заорал и, размахивая руками, побежал следом.
У самой воды я выпрыгнула из машины, а «Запорожец», поднимая фонтаны брызг, въехал в реку. Он немного проплыл по поверхности, а потом за мгновения, пуская пузыри, погрузился под воду. Плотный покров ряски тут же сомкнулся над этим местом, словно и не было никакого «Запорожца» на свете. Я обернулась к Феофанову и сказала строго:
— Впредь попрошу без приказа рта не открывать. Чего разорались?
— Ничего, — смущенно буркнул Феофанов, пряча глаза.
Переодевшись, мы пошли вдоль посадок. Грязь налипала на ноги целыми пудами. Время от времени мы останавливались и чистили обувь, иначе двигаться было просто невозможно.
— Куда мы идем? — поинтересовался Феофанов, осторожно ощупывая нос, когда мы остановились передохнуть. — Я думал, что мы будем пробираться в Тарасов в обход постов, но мы же движемся в другую сторону.
— В городе сейчас опасно, — ответила я, оглядываясь. — Тут, километрах в восьми, находится дачный кооператив. Заберемся в какой-нибудь дом и пересидим до утра, а там, глядишь, что-нибудь и придумаем.
— На улице собачий холод, как мы будем пересиживать в неотапливаемом дачном домике? — ужаснулся архитектор. — У меня нос еще сломан, надо в больницу. И вы сказали — восемь километров…
Вправлять сломанные носы в жизни мне приходилось часто, так что я, недолго думая, ухватила Феофанова за нос, намереваясь исправить положение. Восприняв мои действия помочь как нападение, Феофанов истошно заорал, отскочил, но, сообразив, что произошло, замолчал.
— Вот, одну проблему уже решили, — констатировала я. — Не трогайте, и нос заживет. Теперь попробуем дойти до дач. Когда дойдем, решим вопрос с домиком и обогревом.
От дискуссии нас отвлек звук приближающегося вертолета. Без слов я повалила протестующего Феофанова спиной в лужу жидкой грязи, изваляла, потом велела лечь в небольшую низинку и слегка припорошила листвой. Точно так же сама прокатилась по грязи, по листве и замерла под кустами дикого шиповника.
Рассекая пропеллерами воздух, вертолет прошел над нами, пролетел дальше, развернулся по широкой дуге, а затем пошел в сторону Карасева.
— Подъем! — скомандовала я.
Мрачный Феофанов поднялся с земли, осмотрел себя:
— Ну, и на кого я похож теперь?
— На первоклассного бомжа, — ободрила я его.
— Знаете, мне кажется, таких грязных бомжей не бывает, — с сомнением проговорил он.
— Вы просто бомж, у которого был тяжелый день, — невесело улыбнулась я, — и не стряхивайте листья, еще пригодятся.