Но он жестоко ошибся. Шоу имело такой ошеломительный успех, о котором компания могла только мечтать. За кулисами повторяли имя Джема как человека, добившегося наибольшей популярности своей программы со времен Майкла Грейда. Хладнокровие, профессиональный подход, внимание к деталям, тщательное планирование и способность ладить со звездой шоу, Теренсом Уиллсби-Гроувом, позволили Джему завоевать уважение начальства, зато теперь он был связан по рукам и ногам и в конце концов начал испытывать отвращение к своей программе под названием «Копай!». Всякий раз, когда он просил отпустить его, его гонорар повышали, пока он не достиг астрономической суммы. К тому же Джему обещали, что после того как он снимет еще одну серию, ему позволят снять пару документальных репортажей. Разумеется, этому так и не суждено было сбыться, и вот Джем в черном галстуке уже присутствует на очередном награждении по итогам телевизионного года и получает новый приз, а другие продюсеры посмеиваются над ним у него за спиной.
– Конечно, Мин может приехать и остаться, – сказал Джем Деннису по телефону, а в это время Тереке на высоких нотах завопил с досады, что концепция плохо продумана, и убежал со съемочной площадки. – Буду очень рад принять ее, – добавил Джем без лукавства: его отношение к Мин стало куда теплее за истекшие годы. Он не мог теперь без смущения вспоминать о своем студенческом увлечении Уильямом и надеялся, что ему удалось скрыть его от других в те далекие и безрассудные времена. Ему было невдомек, что все догадывались, но из сочувствия не показывали вида.
Квартира Джема, внешне похожая на голубятню, находилась в фешенебельном районе Лондона, где молодежь открыто демонстрировала свою распущенность и дурную манеру одеваться.
– Боже! – воскликнула Мин, когда «мерседес» тащился по узким улочкам среди бывших складов, теперь перестроенных в дорогие апартаменты. – У этих домов такой вид, будто люди здесь живут впроголодь.
– Настоящий шик, верно? – ответил Деннис, вспомнивший о доме и о ростбифе с йоркширским пудингом, который Аннабель готовила сегодня вечером.
Квартира была обставлена с большим вкусом, хотя и в современном стиле, на стульях было совершенно неудобно сидеть, зато они великолепно смотрелись. Единственное отступление от минимализма представляла огромная книжная полка, занимавшая целую стену и забитая книгами на самые разные темы, за исключением, разумеется, садоводства. В доме не было комнатных растений, а за широкими зеркальными окнами не виднелось ни одного зеленого пятна. Словом, такое жилище – дань чистому урбанизму.
Когда Мин вслед за Джемом вошла внутрь, она услышала чей-то декламирующий голос, хотя никого не было видно.
– «Это лучшее, что я когда-либо делал; это лучший из снов, какой я когда-либо видел…» – монотонно читал голос.
– Что это? – спросила Мин.
– О, это Даллас, – ответил Джем. – Он любит сидеть на антресолях и репетировать. Говорит, это как на сцене.
В этот момент голова улыбающегося Далласа высунулась с балкона.
– Привет, Мин, – сказал он. – Вот, учу слова. Мне дали роль в пьесе!
– Tы так и не рассказал мне, с кем тебе пришлось переспать, чтобы получить ее, – заметил Джем.
– Да ни с кем, – ответил Даллас. – В прошлый раз перед прослушиванием я переспал со всеми ради роли, но меня все равно прокатили. Так что теперь я не стал ни с кем заниматься сексом, и сегодня мне сообщили, что роль моя. Должно быть, я плохой трахатель.
– Или великий актер, – сказала Мин.
– Благодарю, Мин, – сказал Даллас. – Пожалуй, отдам предпочтение твоему толкованию. – И он спустился вниз из той части квартиры, которая служила Джему спальней.
– Итак, – сказала Мин, когда все трое устроились более или менее удобно, – что же с Уиллом?
Джем и Даллас переглянулись, ни один из них не желал говорить первым. В эту минуту позвонили в дверь. Пришел Альберт с пакетом продуктов.
– Вот, занес это по пути домой, – сказал старик.
– Альберт? Что вы здесь делаете? – удивилась Мин.
– Альберт работает у меня, – объяснил Джем, которому стало неловко. – Он помогает мне, когда я занят, а я получил возможность познакомиться с ним поближе… поговорить о жизни, знаешь ли, о другом…
– Я получила ваше письмо, – сказала Мин.
– А. очень хорошо, миледи, очень хорошо, – ответил Альберт. – Ну, мне нора. Миссис Альберт будет волноваться, куда я подевался.
– Не спеши так, Альберт, – сказал Джем. – Полагаю, тебе следует задержаться.
– Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? – спросила Мин, все сильнее расстраиваясь. – Я со всех ног бросаюсь сюда из Африки, как только Альберт сообщил мне, что здесь возникли проблемы, и обнаруживаю, что Уилл исчез, и теперь какой-то подозрительный тип выводит меня из квартиры, рассказывая, будто он работает с Маком, а тот уехал по делам, вероятно, с Уиллом. Насколько мне известно, Уилл работал в большом банке и не собирался стать наемником. Надеюсь, у всего этого есть какое-то разумное объяснение, потому что я уже сыта по горло и устала от вас.
– В-верно, – заикнулся Даллас. – Э-э, Джем, может быть, ты начнешь, раз уж ты говорил с Маком, а я – нет.
– Нет, – сказал Джем. – Мы обо всем узнали от Альберта, может, лучше он скажет в нескольких словах.
– При всем уважении, – сказал старик, – я всего лишь скромный…
Тут Мин не выдержала.
– Черт возьми, расскажите же мне кто-нибудь! – крикнула она.
– Хорошо, хорошо, – поспешно сдался Джем. – Вот что нам известно. Уилл никогда не уделял достаточно внимания своему здоровью. Он курит, как паровоз, пьет так, словно завтра наступит конец света, а пробежка в его представлении – это быстрым шагом смотаться до винного магазина. С другой стороны, он невероятно много работает, день за днем, почти без выходных.
Появились признаки переутомления. Мы видели, что что-то не так, но не знали, до какой степени, пока Альберт не рассказал мне. Он не раз находил Уилла на диване без сознания, в рабочей одежде и с бутылкой в руках. Мусорное ведро всегда забито пустыми бутылками и банками, и в доме всегда нечего есть. Мы сильно беспокоились, Мин. Вот почему Альберт написал тебе. Мы подумали, что ты, может быть, найдешь подход к Уиллу. Он и правда сильно изменился, вероятно, из-за того, что так много пил. Мы не думали ни о чем другом. У него часто менялось настроение, он стал непредсказуем, мог взорваться без причины…
– Мы пробовали прямо говорить ему об этом, – вмешался Даллас, предупреждая вопрос Мин, – но он обозвал меня никчемным актеришкой. Джема – жалким гомиком, а Альберта – глупым стариком. Нам пришлось отступиться и уйти восвояси.
– Ух, что-то это совсем не похоже на Уилла, – заметила Мин.
– В том-то и дело, – сказал Джем. – Он изменился до неузнаваемости. Мне известно, что у него на работе было какое-то очень важное дело и он сильно переживал из-за него, но я даже не представляю, какой от него вообще мог быть толк на работе в таком состоянии.