Гость наблюдал.
— А что такого? — искренне удивился Саша.
Меня все-таки затрясло. Мужчины!
— А то, что в ЭТОМ холодильнике должны храниться только продукты. Для подобного, — еще один тычок в сторону останков, — предлагаю завести отдельную морозильную камеру.
Саша довольно улыбнулся, а вот дядька ушел в ступор.
— Простите, — отмер несчастный. — Зачем вообще подобное хранить?
От потрясения он явно забылся.
— Тут же русскими буквами написано «подарок», — сама в холодильник стараюсь не смотреть. Все-таки нервы у меня никогда железными не были. — А подарки не выкидывают.
Дядька постоял, помолчал, одарив меня взглядом полным некоего противоречия, после чего склонив голову перед Сашей, вышел из дома.
— Что сегодня на обед? — деловито осведомился Саша.
И он ни в коем случае не издевался.
Имею ли я право спросить про дамочку, попортившую мою спальню?
Нет, не хочу. Зачем портить себе настроение с утра пораньше?
— Свежий воздух, — бурчу себе под нос.
И конечно же, меня услышали.
— Ру, смелее. Я же говорил, твои желания исполнятся.
Угадайте после, каких слов мне стало худо?
— Хочу посмотреть поселок. И поговорить, — уже тише добавила я.
— Прогулку можно устроить прямо сейчас, как раз свободная минутка появилась. Есть предложение отправиться на озеро. Тут недалеко, — сегодня он на удивление веселый и довольный.
— Я приготовлю бутерброды, — сдалась я.
— О чем разговор вести хотела, Ру? — напомнил он.
— Сегодня ночью, я бы хотела закопать голову в Машину могилу, — я почти шептала, не уверенная, что он поймет.
— Хорошо, — кивнул он. — Бутербродов больше делай, у нас метаболизм высокий. И мяса добавь.
Он стоял рядом и вдыхал мой запах. Странный мужчина, для которого убийство в порядке вещей, и которого я, кажется, не боюсь. Прошли страх и робость. Исчезли. Я окончательно спятила?
* * *
Стоял по-настоящему жаркий летний день. Примерно так могла бы начинаться сказка, из тех, что часто печатают современные издательства. Мою же историю не всякому взрослому поведаешь. И чем дальше, тем больше моя жизнь напоминала сценарий второсортного фильма ужаса. Особенно в последнее время.
Но человечек известен в природе гибкостью психики. И даже мой увечный разум постепенно приспосабливался к обстоятельствам, избавляясь от чувства страха. Что есть страх? Это рефлекторная, основанная на инстинктах реакция мозга на внешний раздражитель. А если ты знаешь природу раздражителя? Если он постоянно перед глазами? Возникает защитная реакция в виде привычки.
Конечно, за такой короткий срок я не смогла бы настолько привыкнуть к Саше, но тут не последнюю роль сыграл мой разум, который устроен немного иначе, нежели у обычных людей. Я просто хорошо подумала, и пришла к выводу, что если бы меня хотели убить, уже давно убили бы. Что может быть страшнее смерти?
Тогда я еще думала, что ничего. Глупая была, наивная.
Примерно в таком ключе я размышляла, пока Саша загружал продукты в машину. Оказывается, озеро находилось километрах в пяти от поселка, и обычно оборотни к нему пешком прогуливаются. Но моя физическая подготовка подобного марш-броска не позволяет, пришлось брать машину.
Но вот мы выезжаем на центральную улицу коттеджного поселка. Разговаривать не хотелось, и я просто наслаждалась минутами тишины и покоя, наблюдая за сменой пейзажа за стеклом. Мое внимание привлек торчащий в центре забетонированного круга столб, к которому была прибита цепь. А на цепи сидел серый волк.
— Зачем он там? — киваю в сторону странной картины.
Подозреваю, что узрела очередного оборотня.
— Это наказание, — не отрываясь от дороги, отвечает Саша.
Тут же в моей голове взвился целый ворох вопросов.
— За что? — оживилась я.
— За твою комнату, — спокойно ответил он. — За то, что посмела войти тогда, когда ее не звали, и куда ее не звали.
— Это женщина? — округлила я глаза. — Так тот мужчина приходил просить за нее? Прости, я не хотела подслушивать, он слишком громко говорил.
Вообще-то меня нелегко смутить, но под взглядом Назарова невольно тушуешься.
— Да, — короткий ответ на оба вопроса.
Мне не было жаль волчицу, которая разгромила мое временное пристанище. Наоборот, казалось этого недостаточно. Я не говорила, что страдаю избытком сострадания и добросердечности. А в свете последних событий мой цинизм претерпел изрядные метаморфозы.
— Без суда и следствия? — задумчиво пробормотала я. — Будет ли этого достаточно? Если бы она поступила так с моей квартирой, — я умолкла, придумывая подходящее наказание.
— Ру, здесь я и закон, и суд, — категорично заявил Александр. — Подобное наказание, для оборотня довольно унизительно. Видишь ли, маленькая, для нас физические меры воздействия имеют смысл лишь в случае действительно невыносимой боли. Но с женщинами поступать подобным образом не принято. Самый оптимальный вариант — психологическое воздействие. Посадить оборотня на цепь, значит унизить его, сделать это публично, значит понизить статус. Запомни, Ру, никогда не ущемляй гордость оборотня без веских на то оснований.
Опять поучает. Чувствую себя ученицей средних классов.
— Ну и как понять где та черта, за которую мне не стоит переходить? — хмурюсь я. — Ваши законы и обычаи вообще что-то с чем-то.
— Достаточно просто разобраться с иерархией, — терпеливо пояснял он, уверенно ведя авто. Впереди засверкала серебристая гладь воды. — У каждого в Стае есть своя роль, если выражаться человеческими понятиями, то своя социальная ниша. Тебе достаточно запомнить, что выше меня в Стае нет никого. Есть приближенные. Например: Игорь и Леха. Это те, кто достаточно силен, что бы бросить мне вызов.
— Как альфа и бета? — вспомнила я распространенную терминологию в любовных романах про оборотней.
Перекошенное лицо Саши нужно было видеть.
— Вот только ты мне про эту хрень не заливай, — кисло скривился Александр. Все чаще замечаю его странную речь. То она у него исключительно правильная и где-то даже старомодная, то он выражается, как уличная шпана. — Откуда только понабрали этой бредятины? Есть Хорт и Хорса, есть приближенные, есть остальные, и есть низкие.
Объяснил он, как же. Одно ясно, деление на сословия присутствует и у оборотней. В наличии имеется правитель единоличный, советники его заместители, народ массы серой и низкие. Судя по названию последние ничто иное, как плебеи данного общества.
— Хорса? — акцентирую внимание на том, что больше режет слух.
Он задумался на некоторое время.