Недолго длилась моя радость. Звуки и запахи обострились, краски стали в разы ярче. Тело сковала судорога.
Тогда я еще не понимала, но мое состояние вновь обострилось. Не помню, что именно со мной происходило, ибо тело не выдерживало активной деятельности головного мозга. Слишком много впечатлений на сегодня.
Очнулась я глубокой ночью на руках у Саши. Сначала появились звуки, потом вернулось обоняние, затем зрение, и только в последнюю очередь я почувствовал себя хозяйкой собственного тела.
— Хорт, со всем почтением, но сами понимаете, что ее нужно отвезти в центр, — услышала я голос.
Он казался мне инородным, посторонним звуком среди тишины и тихого равномерного биения сердца.
— Центр находится в другом городе, предлагаешь перевозить ее в таком состоянии? — зло возразил Саша.
— Хорт, вам прекрасно известно, что это не аутизм. Потому что мы НЕ БОЛЕЕМ подобной чушью. Я видел ее данные, за исключением некоторых гормональных аномалий, она полностью здорова. Это не просто болезнь. Нужны анализы, МРТ головного мозга. С вашего позволения…
— Нет. Только после того как истечет срок.
— Са-ша, — хрипло позвала я.
Не сразу, но замечаю щупленького мужичка, сидящего неподалеку на стуле. И все это счастье в полнейшей темноте.
Я ненавижу докторов, и этого дядьку возненавидела с первых его слов.
— Очнулась? — приподнял мою голову на своем локте Назаров.
Лицо его было спокойно, а взгляд задумчив.
— Это нормально, — проскрипела я. Звук собственного голоса чуть не вогнал меня в уныние. — Так бывает.
Нет, это не нормально, и так еще ни разу не было, но знать об этом никому не обязательно.
— Как часто с вами случаются подобные приступы? — профессиональный тон доктора вызвал рефлекторную дрожь во всем теле.
— Периодически, — буркнула я.
— Как вы считаете, что послужило катализатором на этот раз? — не отставал мужчина.
Если б я знала! Все вы одинаковые, чудовища с холодными руками, невыразительными глазами и до противного мерзкими улыбками. И человек, задающий мне вопросы, ничем от других не отличался.
— Не знаю, — смотрю на него исподлобья.
Я уже давно не ребенок, и свой страх перед врачами превратила в ненависть. И сейчас всеми фибрами души я ненавидела одного конкретного докторишку с неуемным любопытством. В том, что он доктор сомнений не было. И дело даже не в его словах, а в специфичном запахе, исходящем от него.
— С какой периодичностью случаются приступы?
— Вы мне надоели, — заявила я категорично.
Мужик подобного от меня не ожидал.
— Что, простите? — крякнул доктор, сбившись с делового тона.
— Не вижу смысла в столь грубом допросе в деле, вас совершенно не касающемся, — маска избалованной принцессы. Пригодилась в коем-то веке.
Но стоит заметить, что быть сильной, полулежа на руках у Саши, довольно неудобно. Весь эффект от высокомерного тона на нет сходит, и выглядят мои потуги не то что бы глупо… да глупо они выглядят! И это злило. Посему начинаю активно ерзать в попытках покинуть железную хватку Александра.
— Руслана, — мое и без того страдающее тело, сильнее придавили к мощной груди.
Уж лучше бы меня в гранитную стену вдавливали, разницы никакой, а душевных терзаний меньше.
— Отпусти, — цежу я. — Все со мной нормально.
— Да неужели? — усмехается оборотень.
— Вам необходимо обследование, — встрял тот, от кого больницей несло за километр.
— Зачем ты его позвал? — смотрю на Сашу в упор, решив игнорировать упорного дядьку.
— Вы были в ужасном состоянии, — не сдавался гость.
— Я сейчас не с вами разговариваю, — вызверилась я, оборачиваюсь в сторону доктора.
Мы сидели на полу, в кромешной темноте, но несмотря ни на что, видимость была прекрасной. И сейчас я с садистским удовольствием сверлила немолодого мужчину тяжелым взглядом, доктор сдался первым.
Ничего, врачам, которых нанимал дядя Боря, приходилось еще хуже.
— Павел Николаевич прав, Ру. Если мы хотим выяснить, причины твоей аномалии, мы должны обследовать тебя.
— Знаешь, что мы действительно должны? — я все же исхитрилась и вывернулась из его объятий.
На Саше были лишь джинсы, но похоже его данный факт не смущал.
— Мы должны спасти моего дядю, — заявила я, поднимаясь на ноги.
Саша по-прежнему оставался на полу в обманчиво расслабленной позе. Вот только меня его спокойствие ввести в заблуждение уже не могло, за него говорили глаза. Холодные и жутко недовольные.
— Ты поедешь в больницу, — спокойно сообщил он.
Он не уговаривал, просто констатировал факт. И пусть я избавилась от некоторых своих страхов, но благоразумие и чувство самосохранения меня не покинуло до сих пор. Я понимала, что спорить с ним сейчас бесполезно, проще танк голыми руками сдвинуть.
— Сначала вытащи дядю Борю.
— Договорились, — улыбнулся он.
— И чтобы его я не видела до того самого момента, — позабыв о манерах, ткнула я пальцем в сторону Павла Николаевича. — Больше эту тему я обсуждать не собираюсь.
— Любой каприз, маленькая, — его улыбка переросла в оскал. Оказывается с ним легко, особенно когда наши желания совпадают. — Я прослежу, что бы ты сдержала свое слово.
Знаю, зарвалась, но ничего поделать с собой не могла. Горькое чувство обреченности затопило меня, лишая спокойствия. Появилось нестерпимое желание причинить кому-нибудь такую же боль, какую испытывала я, но связываться с Назаровым себе дороже, потому довольно грубо и некрасиво вела себя перед доктором.
— Мне удалиться, Хорт? — предельно вежливо поинтересовался Павел Николаевич.
— Да. Спасибо тебе, — кивнул Саша. — Готовь центр к нашему прибытию.
Мужчина встал со стула и направился к выходу.
— Понадобятся данные о ее родителях, — обернулся доктор, взявшись за ручку двери. — Вы сами видели ее анализы. Это не генетическая мутация, но очень похоже.
И вышел, оставив нас наедине.
— А ты все чаще выходишь из образа забитой мышки, Ру, — задумчиво пробормотал Саша.
Ой.
Кажется, допрыгалась.
— Не знала, что оборотни пользуются услугами врачей, — сменила я тему.
— Почему бы и нет? — удивился он, плавным движением вставая на ноги. — Конечно, мы не болеем большинством болезней присущих человеку, но случаются моменты, когда даже повышенная регенерация не спасает. А по вопросам генетики мы значительно опережаем человечество.