– Теперь ты отчасти меня понимаешь. – Короткий, страстный поцелуй, от которого заныли губы.
– Ведь знаю же, что будущего нет, – прошептала я, скользя пальчиками по его лицу, очерчивая резкие черты, поглаживая твердую линию подбородка. – Настраиваю себя, пытаюсь закутаться в отстраненность. Но стоит тебе…
– …оказаться так близко, – продолжая фразу, выдыхает в губы Иней.
– …как все становится неважно, – едва слышным шепотом заканчиваю я.
Дыхание становится тяжелее, воздух вязким… вкусным, пропитанным его запахом.
Терпким, мужским, со свежей цитрусовой ноткой. Сводящий с ума коктейль.
Он так близко… не касается, просто стоит рядом, дышит так, словно пробежал милю, и это разжигает пожар в моем теле еще больше.
Пальцы все еще касаются его лица, но я, прикусывая губу, убираю их. Вернее, пытаюсь, но он перехватывает мои руки, подносит их к губам, покрывая нежными поцелуями, потом наклоняется к моему ушку и шепчет:
– Сегодня ничего… ничего, чего бы ты не хотела. И я не буду становиться змеем. Обещаю.
Нежное ушко обводят языком, отчего я вздрагиваю, а потом и осторожно прикусывают мочку. Немного шершавые пальцы движутся по шее все ниже, поглаживают ключицы, и я, ощутив легкое покалывание, понимаю, что коготочки на руках Инейрана вовсе не человеческие. Он скользнул к плечу и подцепил тонкую бретельку сорочки, которая почти сразу проиграла острым когтям и толике магии. Тонкая ткань стекла с кожи, даря последнюю ласку невесомого шелка, и обнажила грудь, которую тут же накрыла большая горячая ладонь. Глаза закрылись сами собой, я прикусила губы и услышала тихий, бархатистый смех, отозвавшийся в теле легкой дрожью. Никогда не думала, что на голос может быть такая реакция.
Как оказалось, я еще много чего не знала. Голос и слова могли возбуждать едва ли не лучше откровенных ласк. Ну, в случае с девственной девушкой – так точно.
А Инейран знал, что сказать… как сказать… и сделать.
Не знаю, сколько времени прошло в изучении моего тела, в нашептывании милых и относительно приличных фраз на зардевшееся ушко.
Потом… как-то совсем естественно мои ладони скользнули на его шею, нерешительно коснулись края халата… и спустили его с плеч мужчины. Только услышав шорох упавшей на ковер ткани, я поняла, что Иней остался обнаженным, и это осознание отдалось сладким жаром внизу живота.
Неумелые ладошки скользнули сначала по его рукам, а потом перебрались на широкую грудь. Изучать желанного мужчину в темноте оказалось проще… и сложнее одновременно.
Он, как и вчера, получил свое, и я была благодарна, что от меня это ничего не потребовало. Как-то слишком мало времени прошло. Вот так странно и невозможно. Мы изучали друг друга, мы о чем-то говорили, над чем-то смеялись.
Уснула я, лежа на груди мужчины, в кольце его рук, прильнув к большому телу.
Сорочка, а вернее – ее остатки, снова была на мне, но, можно сказать, что ее и не было: тонкая, как паутинка, и с порванными бретельками… какой она могла быть преградой? Но мне так было почему-то спокойнее, а Инейран не настаивал на том, чтобы снять ее вовсе. Ему она не мешала.
Следующие два дня прошли все в том же розово-золотом флере счастья, радости и беззаботности.
Мы гуляли, разговаривали, он почти все время проводил со мной, и, похоже, именно из-за этого здравый смысл и спал мертвым сном, а вот сердечко пело песенки о любви. Мы, наверное, вели себя как влюбленная пара. Все время вместе, постоянные улыбки, касания якобы невзначай. Ночами же реальность прятала тягучая пелена страсти. С каждой минутой барьеров становилось все меньше и меньше, а сегодня… после всего… он обернулся, и засыпала я уже в объятиях-обвитиях нага.
Меня приручали. Планомерно, организованно… по плану.
Но розовые очки упали с глаз довольно быстро. Я просто встала раньше, чем обычно, гораздо раньше. Инея рядом не было, и глупая Лали решила сделать сюрприз, а потому на цыпочках пошла искать возлюбленного. В столовой его не оказалось, дверь в подвалы тоже была закрыта, а потому оставался только кабинет.
Там я его и нашла.
Дверь была приоткрыта, Инейран стоял ко мне спиной, общаясь с кем-то по зеркалу. Сначала я хотела уйти, потому что обсуждались сугубо деловые вопросы. Я даже ощутила минутный укол вины за то, что отвлекаю Инея от дел.
Я развернулась. Я даже сделала шаг в сторону лестницы. А потом сердце оборвалось и кровь застыла в жилах.
– Как с девочкой? Все идет по плану. – Ленивый голос Инейрана, в котором патокой переливается довольство собой и жизнью.
Я сделала мягкий шаг к противоположной стене, чтобы он меня даже случайно не увидел. Но мне… мне было видно и широкую спину, и гордую посадку головы, и красивую темноволосую нагу – собеседницу по ту сторону зеркала.
– Это хорошо, – звонко рассмеялась она, заправив за ухо прядь волос цвета черного шоколада. – А то работа не ждет, а ты из-за своего помешательства на малышке в последние месяцы и так не отдаешься делу полностью, как это было прежде.
– Скоро все вернется на круги своя. – Чуть заметная улыбка тронула губы стоящего ко мне вполоборота Инейрана. – Ты сама знаешь, что сладок лишь запретный плод.
Я так сильно сжала кулаки, что боль от впившихся в кожу когтей обожгла ладони. Вот, значит, как. Ну что же… ты знала, Лалидари, ты сама все знала. А что предпочла закрывать глаза – твои проблемы.
– Вот только мне интересно, как ты девчонку уболтаешь на секс с тобой-нагом, – любопытно взглянула на него женщина.
– Прости, Хемина, но это личная и интимная тема, – ровно отозвался господин Дальварис, которому мне просто зверски захотелось проредить волнистые рыжие волосенки! Тем временем этот почти лысый, хоть и не подозревающий о грядущей трагедии, наг продолжил:
– Невзирая на то, какие отношения связывали нас ранее, это я с тобой обсуждать не стану.
– А зря, – мурлыкнула змея, прищурив карие глаза. – Мы же пробовали в таком же раскладе… Хочешь, я поговорю с девочкой? Чтобы не боялась. Ведь это потрясающе!
У меня глаза на лоб полезли. Вот же рыжий змеиный сын! Он нас еще и со своей бывшей любовницей обсуждает! И хорошо, если бывшей!
– Хена… – с улыбкой покачал головой Инейран. – Ты не боишься, что супруг узнает? Он и так в мою сторону зубами щелкает. Он же в курсе, что мы… дружили раньше.
Ага… на горизонтали дружили. Хотя почему сразу горизонталь?! Есть немало иных вариантов. Иней говорил… вчера ночью, когда нашептывал на ушко все то, что желал бы сделать. А я еще, дур-р-ра, хоть и смущалась до крайности, но загоралась желанием.
– Ну, так все в прошлом, – светло улыбнулась Хемина. – А малышка? Наверное, пока не пугаешь, совращаешь и доводишь до крайности, не переступая черты. Да, в любовных играх ты был чудо как хорош…
– Ты мне льстишь, – прищурился наг.