— Так надо. Будь добра, сделай так, как я прошу.
— Ладно, — все еще удивленная, Галина согласилась.
Я вышла из машины и направилась к дачному участку. Он был обнесен изгородью из сетки-рабицы, на которой с удовольствием давал побеги дикий виноград, заполонивший изгородь снизу доверху.
Дощатая калиточка была закрыта изнутри на шпингалет. Я перегнула руку через калитку и открыла ее. Затем не торопясь приблизилась к дому.
Холодные бетонные ступеньки. Металлическая дверь. Надо же, даже на самых обыкновенных дачах теперь ставят металлические двери. Хотя, если есть такая возможность, то почему ею не воспользоваться?
В доме играла музыка. Я прислушалась. Что-то вроде «Арабесок» и «Сикрет сервис». По нашим дням это уже ретро.
Как поступить? Постучать в дверь или зайти незаметно? Наверное, стоит поступить по сценарию номер два.
Второй раз за сегодняшний день я воспользовалась отмычками.
Дверь открылась, и я проскользнула внутрь. Полумрак. Дверь оставила открытой. Не было нужды запирать ее снова.
Я оказалась в прихожей, служившей одновременно и кухней. Далее было два пути: в большую комнату на первом этаже или, если пройти по ступенькам, на мансарду. Пойду-ка я наверх. Туда, откуда доносится музыка.
На мансарду вела деревянная лестница. Доски добротные, толстые, покрыты мебельным лаком.
Музыка становилась все слышнее. Я осторожно приблизилась к открытому проему и заглянула внутрь.
Вадим сидел на коленях перед небольшим открытым чемоданчиком и пересчитывал деньги.
* * *
— Ровно десять тысяч? — спросила я, шагнув в комнату.
Вадим вскочил на ноги, увидел меня и снова опустился на пол. Пачка долларовых банкнот упала обратно в чемоданчик.
— Как вы сюда попали? — глухим голосом спросил Головаха, не поднимая на меня глаза.
— Через дверь.
— Она была заперта.
— Вы ошибаетесь. Это деньги Михаила Кузнецова, не так ли?
Вадим молчал.
— Можешь не отвечать, — отбросив церемонии, я заговорила сразу на «ты». — В тот день Михаил должен был встретиться с тобой, так?
— Я ничего не скажу.
— Не надо. Я сама могу рассказать, как было дело. Михаил отказался от сопровождения своих коллег, потому что знал, что встретится со своим другом. Не знаю, где вы встречались — в кафе или просто на улице. Не столь уж важно, где именно. Улучив момент, ты впрыснул ему в рот своего аэрозольного лекарства. Это было смертельно для Михаила с его больным сердцем.
— Да при чем здесь… — с досадой махнул рукой Вадим, а потом вдруг тихо произнес: — В туалете…
— Что? — спросила я.
— Мы сидели в кафе «Березка», а потом вышли в туалет, чтобы покурить. Михаилу стало плохо…
— Почему?
— Я признался, что люблю Галину и что она любит меня. Сказал, что хочу, чтобы мы были вместе. Он здорово расстроился из-за этого, и у него начался приступ.
— Про деньги ты знал?
— Знал. Михаил сказал мне.
— В туалете ты впрыснул ему свое лекарство, взял деньги и ушел. Кто вызвал «Скорую»?
— Не знаю.
— Зато знал, что очень здорово получится — завладеть женщиной и хорошими деньгами.
Вадим поднял голову.
— Будем считать, что я уже исповедался. А теперь пора заканчивать комедию.
Он сунул руку в чемодан и выхватил пистолет.
Я не дала ему передернуть затвор. Бросилась сверху, перехватила руку и сделала захват шеи. Пистолет оказался у меня в руках, я вскочила на ноги, а Вадим побагровел и стал задыхаться.
— Возьми свое лекарство… Что уж теперь делать с тобой.
И тут в комнате появилась Галина.
— Я все слышала, — сказала она. — Это чудовищно.
— Зря ты поднялась сюда, — посетовала я. — Неведение есть благо. А ты, жертва любви, — обратилась я уже к Вадиму, — иди в милицию сам. Первым. Я обязана доложить обо всех известных мне фактах, так что явись с повинной и не вздумай бежать. Мой тебе совет.
* * *
— Здесь ровно десять тысяч долларов, — сказала я, пододвигая к Олегу Петровичу чемоданчик с деньгами. — Будете пересчитывать?
— Буду.
Мы находились в той самой комнате с картиной, сейфом под ней и камином. Тут же были Еськов с Козловым. На мягком стуле сидела моя бедная тетя Мила, с ужасом оглядывая милую компанию бандитов.
В чемодане, когда мы с ошеломленной Галиной уехали с дачи Вадима, не хватало двухсот долларов. Головаха их потратил. Пришлось заскочить ко мне домой. И я добавила две купюры из тех денег, что Галина нашла в конце нашего с ней заключения в подвале с тремя трупами под полом.
— Ну что? — спросила я, когда Олег Петрович закончил считать.
— Все точно, как в аптеке.
— Такова моя работа. Кстати, мне полагается премия за то, что я нашла деньги. — Панин вскинул на меня глаза. И я его успокоила: — Ну да ладно, не претендую. Теперь я могу забрать с собой мою тетю?
— Да, конечно.
Тетя Мила живо поднялась со стула и подошла к двери.
— Удачи вам, — вдруг сказал Козлов и широко улыбнулся тете Миле. — Мы будем скучать без ваших детективных историй.
Тетушка Мила виновато посмотрела на меня. Но я даже не обратила внимания на такую мелочь. Я была просто счастлива, что моя тетя жива и здорова.
— Кстати, насчет тети Милы, — также улыбаясь, произнесла я. — Хочу кое-что сказать… Только обещайте, что не будете обижаться! Обещаете, Олег Петрович?
Самодовольный Панин непонимающе глядел на меня, но потом все-таки утвердительно кивнул.
— Тогда слушайте, — медленно проговорила я. — Зря вы так поступили — взяли мою тетушку в заложницы. Я подобных вещей не люблю. И не прощаю. — С этими словами я размахнулась и как следует приложила Панину в челюсть. Стул, на котором он сидел, опрокинулся, и в воздухе мелькнули легкие белые матерчатые туфли.
После чего я, тетя Мила и Галина покинули его злополучный дом.