Когда певец закончил и получил от зрителей заслуженные аплодисменты, появился ведущий. Он объявил, что новогодняя программа начнется в девять, будет много известных в области певцов, цирковой коллектив акробатов, дрессированные мартышки, стриптиз и приглашенные звезды — Юрий Лоза, «Фабрика звезд» и Пьер Нарцисс. Они приехали поздравить с юбилеем развлекательного комплекса «Русский стиль» нашего руководителя Мордунова Олега Васильевича, депутата областной думы.
— Это будет просто феерическое шоу, которого вы не забудете никогда! — громко пообещал конферансье.
На сцену вышла девица и начала исполнять песни из репертуара Валерии.
— Вы выбрали что-нибудь? — подскочила ко мне официантка.
— Пока чашечку кофе. Я жду человека, и когда он придет, закажем по-настоящему. — Я захлопнула и отодвинула от себя меню.
Принесли «Мокачино». Пригубив, я поставила чашку на блюдце и посмотрела на часы. Без пятнадцати шесть появился Геннадий Петрович. Глазами он разыскал меня в зале. Лисовский немного нервничал. Как бы он все дело не испортил.
Отвернувшись, я сделала вид, что не знаю его, затем украдкой посмотрела, как Геннадий Петрович занял свой столик.
Почувствовав чье-то приближение, я обернулась. Это был мой кавалер. Стив поздоровался на хорошем русском. Я взглянула на него, и лицо англичанина задергалось.
— Ох, извините, произошла какая-то ошибка. Я здесь должен был встретиться с другой женщиной.
— Да никакой ошибки. Это я. Садись, поговорим, — развязно сказала я. — Извини, что по Интернету послала тебе фотографию подруги, но на мой фейс ты бы не клюнул.
Профессионал Стив Мелоун нашелся быстро.
— В женщинах я ценю больше всего душевную красоту и качества характера, — не моргнув глазом, соврал он, присаживаясь к столику. — Кстати, вы выглядите потрясающе.
— Правда? — улыбнулась я, имитируя смущенность и показывая свои лошадиные зубы.
По лицу Стива пробежала тень, и тем не менее он мужественно взялся за меню.
— Сейчас закажем что-нибудь выпить, отметим нашу встречу. — И как бы невзначай спросил: — А скажите, Евгения, вы в остальном были со мной искренни? Я говорю про чувства. У вас же действительно свой бизнес?
— Да, да, свое дело, хороший доход, — закивала я. — Только не хочу, чтобы мной интересовались только из-за денег.
— Я не из таких! — бурно возразил Стив. — Странствуя по России, я изучал жизнь людей и был поражен красотой души русских женщин, из-за этого и решил непременно связать судьбу с русской. А тут ваше письмо, как подарок судьбы. Такая глубина чувств! В университете я учил русский, читал ваших классиков, и мне понятны…
— Давай, заказывай уже, — оборвала я Стива бесцеремонно. — Для начала надо проверить, мужик ли ты вообще.
— Это как? — испугался англичанин.
— Ну, выпьешь стакан водки, значит, наш человек, тогда и будем разговоры разговаривать, — ответила я, не упуская из виду столик Лисовского. Геннадий Петрович пока скучал в одиночестве.
— А письма точно вы мне писали? Может, вы кого-то просили? — с тоской в глазах спросил Стив.
— Ты че, мне не веришь? — насупилась я. — Да сейчас скажу ребятам, они тебе, иностранная морда, ноги попереломают. Живым отсюда не выйдешь. Слышал что-нибудь о русской мафии?
— Да, — пролепетал Стив, сглотнув. Мир для него в эту минуту, должно быть, показался с овчинку. Он был трусливым, как большинство альфонсов.
— Бутылку водки, фужер, черный хлеб и селедку под острым соусом, — заказала я официантке и предупредила ее попытку убрать чашку с недопитым кофе: — А кофе оставь.
Официантка ушла, а кавалер, через силу улыбнувшись, спросил:
— Вы в письмах писали, что хорошо умеете готовить. Вас мама, наверно, научила?
— Нет, в тюрьме научили. Там и не такому научат, — бросила я, не глядя в его сторону. — Помню, Конопатая наехала на меня, а я свертела оборотку из ножниц — и ей в печень. Меня в карцер. А я там из хлебного мякиша волыну слепила, как в натуре, и взяла охранника в заложники. Прикинь, пистолет получился, как настоящий, не отличишь. Скульптор, блин.
— Конопатая, оборотка, в печень, — в ужасе повторил Стив, комкая салфетку.
Я хмуро подняла глаза:
— Слушай, сделай морду посчастливее, ведь свадьба на носу.
Титаническими усилиями Стив изобразил на лице блаженство, но получилось так, будто он маялся животом.
— Где кольцо? — спросила я, посмотрев на часы. Было ровно шесть. Оскара поблизости не наблюдалось.
Дрожащей рукой Стив протянул мне коробочку, на которой красовался известный бренд. Внутри оказалась качественная подделка. Кольцо из желтого золота с цитрином.
— Что это? — спросила я, исследуя камень на просвет.
— Желтый бриллиант, — через силу выговорил вспотевший Стив. — Чистой воды, четыре карата.
— Хорошая цацка, — подмигнула я англичанину. — Эх вы, иностранцы, идиоты. Ходите по улице с бриллиантами, а у нас в России ведь за копейку зарежут.
Это сообщение не привело Стива в восторг.
Принесли заказ. Я наполнила фужер и придвинула его к руке Стива. Он отдернул руку, словно фужер был раскаленным.
— А ты… вы пить не будете? — спросил он дрожащим голосом.
— Ты че, фраер, ведь я же будущая мать, я даже ширяться бросила. Врачи говорят, что для ребенка это вредно. Пей, хватит базарить. Если не выпьешь — пожалеешь. Наши мужики не любят, когда добро переводят.
Стив Мелоун трагически посмотрел на фужер, взялся за причудливую ножку, скривился и, собрав в кулак все мужество, опрокинул фужер одним махом. Для англичанина, привыкшего к легким разбавленным коктейлям, виски со льдом и мартини, подобный поступок можно было сравнить с подвигом Геракла. Что творилось с лицом мошенника после, надо было снимать на кинопленку для потомков. Его морда то краснела, то бледнела. Глаза, казалось, вот-вот выкатятся из орбит, так они были выпучены. Рот открыт в немом крике, но из горла раздавался лишь жалкий писк. Фужер почти выпал из рук Стива.
— На, закуси. — Я подсунула ему тарелку с селедкой и тут же налила второй фужер до краев. — Как говорится, между первой и второй перерывчик небольшой.
— Я не смогу, — прохрипел через силу Мелоун.
— Сможешь, — заверила я, краем глаза заметив движение в зале.
Двое плечистых молодцов в дорогих костюмах безупречного покроя вошли в зал и прошлись до столика Лисовского. Один из них был мне смутно знаком. Я напрягла память и вспомнила парня из управления «Р» КГБ. Он вроде бы занимался установкой подслушивающей аппаратуры, был в этом экспертом. Близко я с ним не была знакома, но лицо запомнила и фамилию — Беккер. Тут же я вспомнила глаза человека в маске из машины, сбившей меня на реке. Тогда я подумала, что мне показался знакомым взгляд бандита. Теперь я поняла, что это был Беккер. Неприятное осложнение, надо сказать. Через микрофон-горошину я слышала, как Беккер сообщил Лисовскому, что Оскар Абатович Каюров будет через минуту, и попросил распахнуть полы пиджака и поднять галстук.