— Я не совершила ничего такого, что могло бы ему повредить, — громко объявила медсестра.
— Так писали или нет? В этом заключался мой вопрос.
Джейн долго молчала и наконец пробормотала:
— Да.
— Как часто?
— Не помню.
— А недавно писали?
— Совсем недавно.
— Письма с угрозами?
Она оглядывалась по сторонам, словно опасаясь сгущавшихся сумерек.
— Нет.
Инспектор заметил, что в ее глазах мелькнул ужас. Он привык к такому взгляду, но поскольку был человеком по-своему чувствительным, так и не сумел смириться с тем, что наводил на людей страх.
— Думаю, будет лучше, — медленно проговорил он, — если вы мне расскажете все от начала до конца. Нет необходимости объяснять, что вы одна из тех, на кого мы обязаны обратить особое внимание. Ваше присутствие в операционной вводит вас в круг этих лиц. И я, естественно, жду объяснений.
— Я считала, вы поймете, какое я испытала горе, — прошептала Джейн. — Я любила его. — Ее щеки превратились из бледных в болезненно-пунцовые.
— Это я понимаю, — бросил Аллейн, — и прошу простить за то, что трагические обстоятельства заставляют меня вторгаться в такие чувствительные материи. Постарайтесь увидеть во мне нечто вроде автомата — вещь неприятную, но безликую. Сумеете?
— Что ж, попробую.
— Спасибо. Было ли в ваших отношениях с сэром Дереком нечто иное, кроме дружбы?
Джейн сделала едва заметное движение рукой.
— Нет. — Она помолчала и добавила: — Ничего такого.
— Может, вы хотели сказать: «Теперь ничего такого»? А раньше все-таки что-то было? Вы признались, что писали сэру Дереку. Не завершили ли эти письма период вашей дружбы?
— Наверное.
«Было два письма. Интересно, что случилось с первым?» — подумал Аллейн.
— Как я понимаю, — произнес он вслух, — вы знали сэра Дерека в течение некоторого времени. Старинная семейная дружба. Недавно дружба переросла в более тесную связь. Когда это случилось?
— В июне. Три месяца назад.
— И она продолжалась… Как долго она продолжалась?
Руки медсестры потянулись к лицу. Словно устыдившись своего жалобного жеста, она отдернула их и, повысив голос, четко произнесла:
— Три дня.
— Ясно, — кивнул старший инспектор. — Тогда вы видели его в последний раз?
— Да. До операции.
— Вы ссорились?
— Нет.
— Ни разу?
— Ни разу. — Джейн склонила голову и заговорила быстро-быстро: — Все было по общему согласию. Люди поднимают столько шума по поводу секса, хотя это всего лишь обычный физиологический опыт, как утоление голода или жажды. Надо разумно удовлетворять свои потребности наиболее рациональным и естественным путем. Что мы и сделали. Больше встречаться не было надобности. Мы провели опыт, и с этим покончено.
— Бедная девочка! — вырвалось у Аллейна.
— Что вы хотите сказать?
— Вы выпалили это словно зазубрили по учебнику. «Первые шаги в сексе», «О дивный новый мир!», как сказали бы Миранда и господин Хаксли. А по рецепту-то не получилось.
— Очень даже получилось.
— В таком случае зачем вы написали те письма?
Рот Джейн невольно приоткрылся. Она показалась смехотворно жалкой, потеряв на мгновение всю свою привлекательность.
— Вы их видели? Вы их…
— Да.
Джейн как-то странно всхлипнула и потянулась руками к воротнику формы медсестры, словно он ее душил.
— Поймите, — продолжил Аллейн, — самое лучшее — рассказать мне правду.
Она горько расплакалась.
— Простите, ничего не могу поделать. Все так ужасно — не в состоянии совладать с собой.
Аллейн снова повернулся к свету.
— Все в порядке, — сказал он. — Не обращайте на меня внимания. Не забывайте: я всего лишь автомат.
Она быстро взяла себя в руки, еще пару раз всхлипнула, а затем послышался шелест материи, будто Джейн сделала порывистое движение.
— Мне уже лучше, — пробормотала она.
Когда старший инспектор обернулся, Джейн Харден сидела и смотрела на него, словно их разговор не прерывался.
— Осталось совсем немного, — учтиво и по-деловому произнес он. — Никто вас ни в чем не обвиняет. Меня интересует, как проходила операция. Итак, вы не видели сэра Дерека с июня до того момента, когда его привезли в операционную. Помимо двух писем, вы никак иначе с ним не общались. Хорошо. Следовательно, единственный эпизод — когда вы взяли шприц с сывороткой против гангрены. Замешкались. Вам стало дурно. Вы уверены, что взяли тот шприц, который требовался?
— Да. Он был больше других.
— Прекрасно. Теперь, если получится, попробую обобщить. Как я понимаю, на столе находились сосуд, бутылочка или колбочка, с сывороткой…
— Она была в ампуле! — перебила Джейн инспектора.
— Хорошо, в ампуле. Потом какая-то емкость, пробирка или что-то еще, с гиосцином. Не могли вы, чувствуя себя плохо, взять вместо сыворотки гиосцин?
— Как вы не понимаете? — Джейн стала терять терпение. — Инъекция была приготовлена заранее.
— Так меня и проинформировали, но я хотел получить подтверждение. Вот, например, вы убеждены, что не вылили содержимое шприца и не наполнили его другим составом?
— Абсолютно убеждена.
— Вы помните, как брали шприц? Не могло случиться так, что, совсем расклеившись, вы взяли его как бы на ощупь?
На сей раз Аллейн попал в цель, и на лице Джейн Харден опять появился испуг.
— Да, я плохо себя чувствовала, но знаю, точно знаю, что не совершала ошибки.
— Ладно. За вами кто-нибудь наблюдал? — В этот момент он сам за ней пристально наблюдал. На улице стемнело, но тусклый свет из окна все еще освещал ее лицо.
— Наверное. Должны были. Я не заметила.
— Мне говорили, что мистер Томс жаловался на задержку. Может, он обернулся и посмотрел, что вы делаете?
— Он всегда смотрит. Прошу прощения, это не имеет отношения к тому, что вы расследуете.
— Что вы хотите сказать?
— Только то, что у мистера Томса вообще неприятная привычка глазеть на других.
— Вы, случайно, не заметили, сколько раствора гиосцина было до операции в пузырьке?
Джейн немного подумала.
— Кажется, он был полный.
— С тех пор этим составом пользовались?
— Один раз.