На карточках был запечатлен мужчина в верхней одежде. Он выходил в темный двор из дверей, окрашенных с крайней небрежностью. Очевидно, снимки делались тайно и человек об этом не подозревал. Должно быть, его фотографировали из проезжавшего мимо экипажа, отчего качество портретов заметно пострадало. Но на некоторых из них можно было рассмотреть, что мужчина темноволос и слегка сутул, хотя в нем чувствовалась военная выправка. Лицо его показалось мне преждевременно состарившимся. По своему медицинскому опыту я знал: так нередко выглядят люди, служившие за границей или в колониях. Возможно, он провел несколько лет во французских владениях на Средиземноморском побережье Северной Африки. Этот человек был мало похож на графа, как, впрочем, и на итальянского бандита.
— Невероятно! — сказал я, не отводя глаз от черно-белых снимков.
— Отнюдь. Теперь, когда я рассчитался со своими тюремщиками, на горизонте вполне могут появиться их друзья. И для меня, Ватсон, дело не сводится к тому, подменят ли настоящий бриллиант побрякушкой. Назовем это состязанием между мной и полковником Мориарти за покой и безопасность. Совершенно ясно, что нам двоим не ужиться на этом свете. Это одна из причин, по которым он приедет в Лондон. Другая — соблазн завладеть «Королевой ночи», даже при отсутствии порядочной копии для подмены оригинала.
— Откуда у вас такая уверенность?
Холмс задумчиво посмотрел на меня:
— Вы помните, Ватсон, булавку для галстука?
— Боюсь, что нет. О чем вы говорите?
— О булавке с изумрудом, в виде змеи Эскулапа. Она была на профессоре Мориарти в день нашей встречи на краю Рейхенбахского водопада и осталась у меня в руке, когда после долгой борьбы он упал в туманную бездну. Я положил эту вещицу в карман еще до того, как тело профессора, пролетев многие сотни футов, разбилось о скалы. {16}
— Где она сейчас?
Холмс достал из конверта листок и протянул мне: это была вырезка из номера «Пари суар», вышедшего несколько недель назад. Небольшое объявление на английском языке гласило, что, если полковник Джеймс Мориарти, проживающий на Рю-де-Шарбонье, заглянет на Авеню-дель-Опера в банк «Ориент», он найдет там некий полезный для себя предмет.
— Он забрал булавку?
— Да, вскоре. Я попросил банковского служащего сообщить мне, когда посылка будет востребована. Можете не сомневаться: Мориарти все понял. Признаю, что этот жест не столь красив, как обычай бросать перчатку, существовавший в рыцарские времена. Как бы то ни было, враг намерен мне отомстить, и я готов его встретить. В день коронации нашего нового монарха Мориарти наверняка будет в Лондоне. Рискну предположить, что он остановится в «Дэшвуд-клубе» на Керзон-стрит.
— Отель назван в честь сэра Фрэнсиса Дэшвуда, основавшего одно из тайных обществ Клуба адского пламени? [40]
— Именно. Разве это не свидетельствует об определенной репутации заведения? {17}
3
Вечером я пребывал в мрачно-торжественном настроении. Мысли о полковнике Джеймсе Мориарти пробудили во мне воспоминание о страшной опасности, совсем недавно угрожавшей нам. После ужина Холмс встал из-за стола и подошел к камину. Сцепив руки за спиной, он повернулся ко мне и сказал:
— Мой дорогой друг, поверьте, причин для такого уныния вовсе нет. В предстоящей схватке победит тот, кто вооружен знаниями. Поэтому я потратил немного времени на то, чтобы собрать недостающие сведения о нашем главном враге. Полковник Мориарти действительно служил в армии и принадлежит к дворянскому сословию. В это трудно поверить, но он лорд поместья Копихолд-Бартон, находящегося в графстве Дорсет. Однако при таком громком титуле полковник не владеет даже дюймом земли ни в родовом имении, ни в любом другом месте. Мориарти пал так низко, что ему приходится скитаться по худшим кварталам Парижа. Он живет среди уличных грабителей и ночных бабочек, промышляющих на Авеню-де-Клиши и в парке Монсо. Это и есть его подлинные владения, и он правит ими по закону ножа и кулака. — С секунду Холмс тер в пальцах чашу своей трубки, затем поднял глаза и продолжил: — Мир мало знает о Мориарти. В Дорсете их семья пользуется уважением. Дед полковника был вынужден отказаться от имения, однако сохранил за собой и своими наследниками титул. Вообще-то, он некогда приобрел его за каких-то пятьдесят фунтов, дабы придать солидности своему сомнительному предприятию по продаже акций иностранных железнодорожных компаний. О внуке никому не известно ничего компрометирующего.
— Разве нынешний Мориарти не отпетый преступник, против которого можно принять законные меры?
Холмс покачал головой:
— До сих пор ему не было предъявлено ни единого обвинения. В полицейских досье о нем нет сведений. Если бы я заявил о его причастности к моему похищению и покушению на мою жизнь, он подал бы на меня в суд и выиграл бы дело, поскольку доказательствами я не располагаю.
— Есть ли у него родственники, кроме покойного профессора?
Холмс вздохнул и сел в кресло напротив камина, загороженного китайским шелковым экраном. Стояли теплые летние дни, и огня не разжигали.
— Титул лорда поместья не стоит и пенни, однако дает обладателю ряд древних церемониальных привилегий. На протяжении пяти веков феодалы Копихолд-Бартона пользовались правом представлять свою часть графства на коронациях, открытиях парламента, торжественных выносах знамени и других государственных празднествах. Во время официальных церемоний члены этой семьи исполняют роль камердинеров графа Дорсетского. По сути, лорды Копихолд-Бартона — вассалы королевских вассалов. И все же Мориарти в свое время не пожалели денег, дабы обеспечить себе место в свите сильных мира сего.
— Так, значит, негодяй имеет право присутствовать на предстоящей коронации. Может, вам еще что-то известно?
Холмс улыбнулся, откинувшись на спинку кресла:
— В те дни, когда мне пришлось воспользоваться гостеприимством мистера Джабеза Уилсона, я посетил залы Сомерсет-хауса, где хранятся записи о регистрации рождений, браков и смертей за последние сорок или пятьдесят лет. Фамилия Мориарти не принадлежит к числу распространенных. В армейских списках она встретилась мне лишь несколько раз. Этого оказалось достаточно, чтобы почерпнуть кое-какие сведения о наших врагах. Как ни странно, они, похоже, не слишком-то старались скрыть свою тайну.
— Видимо, полагали, что вас удастся вовремя убрать.
— Несомненно. Законного отца профессора и полковника звали майором Робертом Мориарти. Согласно обнаруженным мною документам он служил в Индии и умер там от лихорадки. Его жене Генриетте Джейн слабое здоровье не позволяло жить в тропическом климате. Как показывает перепись тысяча восемьсот пятьдесят первого года, в отсутствие мужа леди занимала комнаты близ Гайд-парк-гейт. В земельном кадастре отмечено, что незадолго до ее приезда эту квартиру снял лорд Альфред Лонгстафф.