Одно замороженное тело, второе… Мания убийства включилась на полный ход. Люси представляла себе Филиппа Агонла в этой самой комнате: вот он затягивает трос вокруг шеи третьей, последней жертвы из морозильной камеры…
Почему эту, третью, он убил именно так? Ей удалось вырваться из его цепких рук и он разозлился? Прикончил в состоянии аффекта? Что могло заставить Агонла нарушить порядок ритуального действа? А если…
Люси перевела дух. А если опыт Агонла наконец удался? Жертва впала в анабиоз, он поместил ее в ванну, охладил воду, сердце остановилось, но после согревания забилось снова — и женщина ожила…
Вот! Люси представила себе, что делалось в этот момент в голове убийцы. Агонла впервые оказался лицом к лицу с жертвой, вернувшейся с того света. Какие противоречивые чувства должны были раздирать его: огромная радость, это ясно, но ведь и страх, и тревога. Что теперь делать с «подопытным кроликом»? Отпустить? Об этом он даже и не думал. Может быть, он несколько дней держал ее здесь, в своем подвале, расспрашивал, заставлял рассказывать, пытался понять, что там — по ту сторону границы?
А в конце концов задушил и положил в морозильник, к двум другим.
Люси подошла к окошку. Снаружи было так тихо, что казалось: слышно, как шуршат, падая на землю, снежные хлопья. Эти горы вокруг — стискивающие тебя, угрожающие… Ей было легко представить себе силуэт Агонла вон на той длинной аллее, ведущей в чащу леса, было легко представить, как серийный убийца делает свое черное дело. Тут никого рядом, никто не услышит криков жертвы, никто не увидит, как он перетаскивает очередное тело из фургона в дом.
Стоп. Надо возвращаться к фактам. Скорее всего, преступник нашел способ контролировать погружение в анабиоз, возвращать мертвых в мир живых. Но как ему это удалось? Где он нашел информацию о сернистом водороде, высокотоксичном газе, а главное — о том, как с ним обращаться? Нашел за годы до того, как начались официальные исследования?
Этот бардак в комнате… Тот, кого преследовал потом в лесу Шарко, что-то здесь искал. Что? Какой-то предмет? Она отлично помнила слова профессора Раванеля, специалиста по холодовой кардиоплегии: «…во-первых, у преступника, скорее всего, имелось оборудование, позволяющее отмерять настолько точные дозы — речь о тысячных долях грамма, а во-вторых, все его открытия где-то должны быть документально зафиксированы, то есть должны существовать записи с формулами…»
Записи, документы… Она ведь тоже фиксирует свои открытия, она ведь пользуется хотя бы вот этим блокнотиком. А отсюда… отсюда: куда мог Филипп Агонла прятать свои записи, связанные с результатами экспериментов?
Люси, продолжая анализировать уже известное, стала методично обыскивать комнату. Добившись успеха, убийца изменил тактику. Он продолжал похищать женщин, пробираясь к ним в дом, но перестал привозить их в свой подвал. Он травил их газом прямо в фургоне, используя, возможно, маску и запасной баллон с точно отмеренной дозой сероводорода правильной концентрации, а потом бросал в замерзающее озеро и звонил в скорую. Звонил в назначенное им самим время: спустя две, три минуты, десять или даже пятнадцать после погружения жертвы в ледяную воду.
Но почему он звонил в скорую, а не реанимировал их сам? Не хотел, чтобы пришедшие с того света видели его лицо, потому что тогда пришлось бы убить и их тоже? Или для него было важнее не вернуть новую свою жертву к жизни самому, а знать, что она ожила? Озадачивать медиков, тайно радуясь своей божественной власти?
До чего, до каких пределов дошел бы Агонла, не случись автомобильной катастрофы? И на что он рассчитывал, проводя свои эксперименты? Он хотел продолжать игры с жизнью и смертью, заходя все дальше и дальше? Никто этого никогда уже не узнает.
Люси брала в руки и перекладывала предмет за предметом. Агонла хранил в подвале лыжи, зеркала, щетки для волос, тюбики с губной помадой — мелочи были свалены в картонные коробки, теперь перевернутые. Она обнаружила старую, до половины надорванную фотографию и подошла поближе к лампе — рассмотреть. На снимке оказалась стоящая перед домом красивая брюнетка с длинными волосами и ореховыми глазами. Наверное, мать Агонла. Люси подумала, что, возвращая этих молодых женщин к жизни, преступник, наверное, призывал к себе, воскрешал ту, что произвела его на свет. Хотел доказать, что он, простой больничный служащий, сильнее этих слабаков, профессиональных врачей.
Она снова принялась искать. Агонла не один год ставил опыты над животными и людьми, намечал планы действий, убивал. Его открытия должны были иметь первостепенное значение. Значит, ему следовало найти хорошее место для хранения записей — такое, чтобы не отсырели, и при этом где-то рядом со своей «операционной». Продвинувшись по комнате чуть дальше, Люси наткнулась на стетоскоп, дефибриллятор, два больших газовых баллона. Встряхнула баллоны, заглянула под ванну, за морозильники, снова посмотрела на лампочки. Красную в одной комнате, обычную — в другой. Эта разница в освещении зацепила ее с самого начала. Агонла хотел, чтобы в маленькой комнате было меньше света, больше тени, чтобы углы оставались в темноте. Взгляд Энебель остановился на стене — стены здесь выглядели гладкими, одинаковыми по всей поверхности.
И вдруг она заметила, что при красном свете не видно швов между кирпичами.
Побежала в соседнюю комнату, вывернула там лампочку, вернулась в «ванную», залезла, стараясь сохранять равновесие, на бортик ванны, выкрутила лампочку, вкрутила другую…
При обычном освещении все здесь выглядело совсем по-другому: тени пропали, швы между кирпичами обозначились довольно четко. Люси обошла комнату по периметру, ощупывая стены и внимательно присматриваясь к ним. Остановилась у металлического шкафа, по обеим сторонам которого валялись консервные банки. Сбоку — два кирпича… Ни над ними, ни под ними, ни рядом — никаких швов… Это почти незаметно, и криминалисты, озабоченные поисками следов вокруг трупов, вполне могли пройти мимо.
Она почувствовала, как заколотилось сердце. Встала на колени, осторожно вытащила оба кирпича — за ними оказался тайник! Нащупала пластиковую папку.
В папке лежала тетрадка.
В горле у Люси пересохло. Она поспешила вернуть на места лампочки: красную — в маленькую комнату, обычную — в большую. Заслышав шум за окнами, вздрогнула, подбежала к окошку и увидела светящуюся дугу от выброшенной сигареты с тлеющим кончиком. Попробовала спокойно дышать, чтобы снять стресс. Холодно было так, что даже лицо покусывало, но она держалась. Открыла тетрадку.
Тетрадка напоминала обычную, школьную: синяя обложка с белым прямоугольничком посредине. Внутри, на отдельном листочке, вложенном между страницей и обложкой и форматом поменьше страницы, рисунок, от которого ее сразу затошнило. Там самым что ни на есть примитивным образом было нарисовано нечто вроде дерева с шестью ветвями. Люси вспомнила фотографию в мобильнике Шарко — татуировку на теле похищенного мальчика.
Точно такое же изображение.
На следующих страницах, в том числе и на вложенных, отдельных небольших листочках, были записи от руки, слова, фразы, цифры, подчеркивания, вычеркивания… Нагроможденные одна на другую химические формулы сливались в неразборчивую массу. Потом почерк изменился, и все заметки теперь выглядели тщательно переписанными или сразу же аккуратно внесенными в тетрадку. Проглядывая страницу за страницей, Люси заметила фамилии некоторых из жертв: Пармантье… Леруа… Ламбер… Напротив каждого имени — вес, расчеты, концентрации химических элементов…