Марка, цвет, цена и, в особенности, отчетливо видный номерной знак этой машины буквально криком кричали о бесстыдно огромном богатстве, источником которого явился многострадальный, долготерпеливый государственный бюджет Российской Федерации. На этом тяжелом, как средний танк, и роскошном, как круизный лайнер, корыте разъезжал один из потенциальных клиентов Глеба Сиверова – человек, которого можно было смело вытаскивать за шиворот из кожаного салона и ставить к стенке, не особенно вдаваясь в подробности его трудовой биографии. Таких людей было чудовищно много, Москва буквально кишела этими разжиревшими, зажравшимися гнидами, и их, увы, не становилось меньше, сколько бы агент по кличке Слепой ни нажимал на спусковой крючок. Ему уже дано начало казаться, что его работа суть не что иное, как участие в собачьей грызне над кучей гнилых отбросов, а история с ликвидацией участников подписания российско-венесуэльского договора окончательно убедила его в собственной правоте: его руками одни гниды давили других, только и всего. И тот факт, что раздавленные получили по заслугам, в свете этого открытия служил очень слабым утешением.
Он посмотрел на часы. До вылета в Каракас оставалось чуть больше четырех часов – вполне достаточно, чтобы побриться и привести себя в относительный порядок, но маловато для аккуратной, вдумчивой, а главное, результативной слежки за полковником ФСО. Эти ребята тоже не лыком шиты, навыки у них будь здоров, и слежка за одним из них – дело, требующее серьезной подготовки и очень обстоятельного подхода. Предъявленное типом в волчьей шапке удостоверение было настоящим, но существовал ли в действительности человек, чьи имя и фамилия значились в этом документе, оставалось только гадать. В любом случае, полномочиями он располагал достаточно широкими: такую ксиву в подземном переходе не купишь, и человеку с улицы ее не раздобыть.
Глеб снова посмотрел на «майбах». Возможно, он погорячился, мысленно обвинив хозяина этой машины во всех смертных грехах и заочно приговорив к расстрелу. Возможно, дело опять было в той случившейся прошлой осенью истории, когда он разнес на куски точно такой же «майбах» метким выстрелом из башенного орудия «королевского тигра». В финансовом Вавилоне, каким уже давно стала Москва, о людях судят по одежке – в частности, по тому, на чем они ездят. И люди лезут из кожи вон, стараясь как можно выше поднять свой статус и не задумываясь о том, что кое-кто, глядя на их «бентли», «феррари» и «мазератти», испытывает не зависть и восхищение, а желание посмотреть на перечисленные чудеса автомобилестроения и, в особенности, на их хозяев чуточку иначе – через прорезь прицела, например.
Он залпом прикончил кофе, протер крышечку термоса, из которой пил, салфеткой, сунул салфетку в пепельницу под приборным щитком и закрыл термос. Занимаясь этим, он продолжал поглядывать по сторонам и не пропустил момент, когда из калитки в больничной ограде появился знакомый гражданин в яркой спортивной куртке, желтых замшевых ботинках и меховой шапке.
Сиверов усмехнулся, уже не впервые отдав должное этому пестрому попугаичьему оперению. С одной стороны, оно привлекало к своему владельцу внимание, а с другой, маскировало его наружность не хуже накладной бороды. Спроси сейчас любого, с кем он случайно перекинулся парой слов, как выглядел этот человек, ответ во всех случаях будет один и тот же: красная с черным лыжная куртка, косматая шапка, желтые ботинки и голубые джинсы. И ни слова про лицо или, скажем, походку, потому что их никто не то что не запомнил, но даже толком и не разглядел. По этому же принципу действовал и сам Глеб, когда явился на встречу с генералом Потапчуком и улыбчивым мистером Бобом в форме судебного пристава. После такого маскарада редкий свидетель сумеет опознать того, кого так подробно и красочно описывает, даже если тот будет стоять прямо перед ним – разумеется, в другой одежде.
Да, кое-какую специальную подготовку этот парень явно прошел, как и разговорчивый знакомый Федора Филипповича, мистер Боб. Ах, мистер Боб, мистер Боб!.. Скользкий вы, однако, тип, и улыбочкам вашим верить стоит столько же, сколько и вашим обещаниям. Ну да ничего, поживем – увидим, как сумеем, так и сыграем…
Старательно огибая лужи, чтобы не запачкать свои явно недешевые педали, человек с удостоверением полковника ФСО в кармане спортивной куртки подошел прямо к «майбаху» и спокойно уселся на переднее пассажирское место. «Майбах» сразу же тронулся и укатил, проехав на расстоянии какого-нибудь полуметра от загородившего ладонью лицо Сиверова. Глядя в зеркало заднего вида на его удаляющуюся корму, Глеб длинно присвистнул. Вся философия разом вылетела у него из головы: такого он, честно говоря, не ожидал.
Следить за «майбахом» он не стал: это было бы уже чересчур. Вместо этого он отыскал в кармане телефон и по памяти набрал номер. Слушая длинные гудки, Глеб увидел, как из ворот больницы выезжает черный «мерседес» с синим проблесковым маячком на крыше и номерами, указывающими на принадлежность к одному из ведомственных гаражей ФСБ. Ему подумалось, что с точки зрения людей, едущих в этой машине, он сейчас проводит сеанс связи с духами, пытаясь дозвониться прямиком на тот свет, но тут ему ответили.
– Какие новости в загробном мире? – спросил он, вставляя в уголок рта сигарету. – Понимаю, скучно… Так я нашел вам занятие на время моего отсутствия. Сообщение мое вы получили?.. Да, разумеется, объясню, за тем и звоню. Помните диски, которые вы мне передали для ознакомления? Ну да, те самые – один с записями похорон, другой из аэропорта… Так точно, изучил. И на всех обнаружил одно лицо – то самое, которое пять минут назад предъявило мне служебное удостоверение полковника ФСО Губанова. Он маячил в задних рядах на похоронах Зарецкого, Ромашина и Кравцова, и он же – тот самый водитель, который таинственным образом испарился из салона сгоревшего по дороге из аэропорта микроавтобуса…
– Где это ты ухитрился заглянуть в его служебное удостоверение? – недоверчиво осведомился покойный генерал.
– А в морге, – сообщил Глеб, – в момент опознания вашего тр… пардон, вашего опознания. Я же говорил, что туда непременно явится кто-нибудь с осиновым колом за пазухой! Вот он и явился, как до этого являлся к перечисленным выше гражданам – чтобы убедиться своими глазами и доложить начальству: все в порядке, клиент тот самый, и он действительно остыл. Явился, а тут ханыга-санитар: дай на бутылку, а то не пущу! А он, видать, по будням не подает – взял и сунул алкашу в небритую физиономию удостоверение, чтоб знал свое место и не тявкал. Так вот, исключительно в целях расширения кругозора было бы небесполезно узнать, есть ли в ФСО такой полковник, и сравнить фотографию в личном деле с материалами видеосъемки. Предполагаю, что корочки у него настоящие, и что это он самый и есть – Губанов Олег Степанович. Уж больно нагло себя ведет, явно ничего и никого не опасается. И вот тут, Федор Филиппович, возникает законный вопрос: а стоит ли овчинка выделки?
– ФСО испугался? – подначил его генерал. Впрочем, тон у него был озабоченный.
– Во-первых, испугался я не за себя, – счел необходимым внести ясность Слепой. – А во-вторых, не ФСО. ФСО – собака, у которой есть хозяин. Только что на моих глазах знакомый нам песик забрался в машину с оч-ч-чень интересным регистрационным номером и пропуском в Кремль под ветровым стеклом. И поехал – надо понимать, к себе в будку. Ту самую, в которую пропуск. Вот я и говорю: а может, не стоит мне лететь в Венесуэлу? Вам не кажется, что, встряв в это дело, мы с вами здорово превысили свои полномочия?