– Мы должны связаться с родственниками Хокана Нильссона, чтобы выяснить, куда он делся. К сожалению, их очень мало. Ты можешь позвонить его матери и кузине? Двух других я поручил Сесилии Турссон.
Фредрика взяла бумажку с телефонными номерами. Алекс думал о чем-то своем и не посмотрел на нее, когда она пошла к себе.
Усевшись за письменный стол, она решила утолить свое самое острое любопытство, начав с «Ангелов-хранителей». На трех страницах описывался состав клуба и то, почему о них в свое время так много писали. Также было сказано, что количество членов с самого начала было осознанно ограничено – словно для того, чтобы нагнать еще больше мистики, и так окутывавшей закрытое общество.
Теа Альдрин – единственная женщина.
Морган Аксбергер. Человек, о котором Фредрика никогда ранее не слышала.
И позднее, когда один из участников покинул общество, ему на смену пришел Спенсер Лагергрен.
Этого не может быть. Это неправда!
Фредрика почувствовала, что бледнеет. В 1972 году клуб «Ангелы-хранители» пополнился новым членом. Это был молодой докторант, специалист по литературоведению Спенсер Лагергрен.
Спенсер. Опять.
Проклятье!
Собрав волю в кулак, Фредрика старалась мыслить четко, увидеть логические причины тому, что его имя снова появляется в рабочих материалах Ребекки. Судя по всему, ее коллеги многое упустили при исчезновении девушки. Нигде в материалах старого расследования ей не попадалось имя Спенсера. Пока она не отправилась в гараж.
Фредрика как раз собиралась убрать документ, когда в глаза бросилось слово, написанное Ребеккой внизу страницы и снабженное вопросительным знаком. Еще и еще перечитывая это слово, Фредрика почувствовала, как все у нее внутри опускается.
Единственное слово – но его достаточно, чтобы сердце замерло в груди.
Снафф?
33
Существовала лишь одна вещь, с которой Диана Тролле не могла до конца смириться, – беременность дочери. Ко всему остальному она надеялась со временем привыкнуть, научиться жить с этим.
Но она не могла простить себе, что так неверно оценила уровень доверия, существовавший между нею и Ребеккой. До этого момента Диана пребывала в убеждении, что они с Ребеккой знают друг о друге все. С сыном всегда было иначе, он теснее общался с отцом. Такой порядок вещей Диана никогда не ставила под сомнение, считая его естественным.
Она и отец ее детей довольно рано осознали, что не созданы друг для друга. В то время как прочие пары переживали постепенное отчуждение, Диана и ее бывший муж поняли, что никогда не были по-настоящему близки. Расставание прошло без трагедий. В один прекрасный день муж собрал вещи и съехал. И забрал с собой сына. Поселившись в трех кварталах от нее, он продолжал жить там, пока дети не пошли в старшие классы. Потом переехал в Гётеборг. Виделись они все реже.
Ребекка же всегда занимала особое место в сердце Дианы – не лучшее, чем сын, но более важное. Принято считать, что родители обычно крепче привязываются к первому ребенку. Для Дианы это была истинная правда. Дочь, которую она когда-то носила под сердцем, оставалась для нее особенной. Ей была присуща яркая мозаика качеств, унаследованных ею от родителей, смешанная с ее собственными неповторимыми чертами – как во внешнем, так и во внутреннем.
В тот вечер, когда она родилась, Диана и отец Ребекки долго смотрели на нее, спящую.
– Она похожа на нас обоих, – сказала Диана.
– Она похожа сама на себя.
– Получить что-то по наследству тоже неплохо.
В последние два года эти слова болью отзывались в сердце, когда Диана вдруг осознала, что только наследство ей и осталось. В первые сутки поисков ей удавалось сохранять спокойствие. Она позвонила бывшему мужу и сообщила, что произошло. Ему не стоит ехать в Стокгольм, Ребекка скоро найдется.
Уже на следующий день бывший муж стоял на пороге Дианиного дома. И остался на три месяца. Спал на диване в гостиной, рыдал у нее в объятиях, когда горе становилось невыносимым.
Три месяца – это девяносто дней. В течение этого срока поиски дочери велись активно. Затем что-то изменилось. Когда Диана пришла к Алексу Рехту, то сразу почувствовала: все стало по-другому. Количество следователей, по-прежнему продолжавших поиски, сильно уменьшилось.
– Мы не прекратим искать, – сказал Алекс, положив свои большие руки ей на плечи. – Но надо смириться с мыслью, что шансы найти ее живой в нынешней ситуации минимальны. Во всяком случае, мы, полицейские, должны это понимать.
Остальное и так легко было вычислить. Ему придется расставить приоритеты по-новому. Он создает новую группу, которой будет руководить.
– Я думаю уже не о том, найдете ли вы ее живой, – сказала Диана. – Я просто хочу знать, что произошло.
После этого бывший муж уехал обратно в Гётеборг. Его новая жена больше не могла ждать. Стояло лето, но каждый день лил дождь. Диана не отрывала глаз от экрана телевизора, когда передавали про шестилетнюю Лилиан Себастиансон, пропавшую из скоростного поезда Х2000. Испытывая колоссальное сочувствие к матери девочки, она от души желала ей всего самого лучше го. Когда лето подходило к концу, Диана почувствовала, что ее силы иссякли. Впервые в жизни она не знала, как собрать себя из кусочков, да и не хотела этого. Пока дочь не вернулась, у нее нет оснований радоваться.
Осенью начались будни. Сознание того, чего желала бы дочь – чтобы Диана жила дальше, – помогало ей переносить день за днем. Она снова стала много рисовать, чаще встречаться с сыном. Однако память о Ребекке не бледнела. Последнее, что видела перед собой Диана, закрывая глаза и засыпая вечером, было лицо дочери. И, просыпаясь утром, она снова видела ее перед собой. Ребенок, которому она однажды подарила жизнь, исчез, но память осталась. Диана и сын постоянно напоминали об этом друг другу: она с нами, хотя мы ее и не видим.
И вот Ребекка мертва. Это Диана поняла еще тогда, когда наступило то ужасное дождливое лето. Единственное, чего она не могла понять, – почему дочь так и не нашли? Где она может быть?
В земле.
Кто-то вырыл для Ребекки могилу, ничего не сообщив родственникам. Диана хотела поехать туда, в Мидсоммаркрансен. Стать на краю и заглянуть в пропасть, вырытую неизвестным. Алекс не советовал ей этого делать, считал, что надо подождать, пока полицейские закончат работу.
Алекс.
Он руководил поисками Ребекки и сразу опознал ее благодаря украшению. Диане он нравился. Она симпатизировала ему с самого начала. Знала, что он тоже пережил утрату. Но сравнивать его боль со своей казалось неуместным. Она видела, как ему тяжело, и не знала, как облегчить его страдания.
Или как он сумел бы помочь ей.
Диана расплакалась. Как дочь могла несколько месяцев ходить беременная и ничего ей не сказать?
У них ведь не было тайн друг от друга.