Во рту пересохло. Он уже давно отказался от попыток звать на помощь — крик уходил в кляп, который держала на месте какая-то лента, обмотанная, похоже, вокруг головы.
Ну должно же здесь быть что-то острое! Что-то такое, чем можно перетереть веревку. Он придвинулся к сумке с клюшками, услышал, как они глухо стукнули одна о другую, и подсунул руки к острому краю одной из них. Но при первой же попытке клюшка просто повернулась.
Помогите, пожалуйста, кто-нибудь.
Он снова услышал рокот приближающейся машины, шуршание шин по мокрой дороге… Надежда всплеснулась и опала — звук уже уходил вдаль.
Пожалуйста, кто-нибудь, остановитесь!
И еще одна… Те же знакомые звуки… скрип тормозов. Да! Да! Господи, спасибо!
Еще несколько секунд… Кто-то поднял крышку, и на него дохнуло холодом. В глаза ударил слепящий свет. Но радость была недолгой.
— Приятно видеть вас, мой друг, — мягким, вежливым голосом произнес стоящий за светом человек. — Извините, что заставил ждать — был немножко занят. Но вы ведь тоже не скучали, а?
Что-то металлическое царапнуло землю… плеснулась жидкость… В воздухе вдруг запахло бензином, и мысли закружились в водовороте ужаса.
— Вы ведь врач, да? — спросил незнакомец тем же вежливым тоном.
Карл замычал в ответ.
— У вас есть при себе какие-нибудь болеутоляющие?
Он покачал головой.
— Уверены? Никаких? Вы же врач, у вас наверняка должно что-то быть?
Карл промолчал, его трясло. Что, черт возьми, это все значит?
— Видите ли, обезболивающие понадобятся вам, а не мне. Если что-то есть, вам стоит принять. Учитывая, что будет дальше. И пожалуйста, поймите, дело вовсе не в вас. Вы ни в чем не виноваты. Я не какой-то садист — не хочу видеть, как вы мучаетесь. Поэтому и спрашиваю про обезболивающее.
Карла подняли, неловко вытащили из багажника, отволокли в сторону и бросили на мокрую траву. Хлопнула крышка.
— Мне нужно, чтобы вы написали записку, — сказал незнакомец. — Вы не против?
Карл промолчал и только щурился от бьющего в глаза света.
— Вы напишете прощальную записку. Я освобожу вам правую руку. Вы ведь правша?
Доктор только моргнул. Он чувствовал, что его вот-вот вырвет. Резкая боль обожгла лицо — незнакомец сорвал ленту. Вытащил изо рта кляп.
— Так лучше?
— Кто вы такой? Здесь какая-то ошибка, вам наверняка нужен другой. Я — доктор Карл Мерфи, — попытался объяснить он.
— Я знаю, кто вы. Если пообещаете не делать глупостей, освобожу руку. Левую или правую?
— Правую.
— Ну вот, давно бы так.
В свете фонарика блеснуло стальное лезвие, и в следующий момент доктор почувствовал, что правая рука свободна. Незнакомец сунул ему ручку и поднес вырванную из блокнота страничку. Такой блокнот лежал в медицинской сумке вместе с папкой-планшетом. В этот момент доктор успел увидеть незнакомца — весь в черном, бейсболка надвинута на глаза.
Его снова протащили по мокрой траве и прислонили к чему-то твердому и крепкому. К дереву. Перед ним снова появился планшет с чистой страницей.
— Пишите, Карл. Прощальную записку.
— Прощальную? Кому?
— Кому? Ну же, доктор! Чему вас учили в школе? Кому!
— Никакую записку я писать не стану! — с вызовом ответил доктор.
Незнакомец отошел. Карл напрягся, отчаянно пытаясь высвободиться и помогая себе свободной правой рукой. Но незнакомец быстро вернулся, неся что-то большое и темное. Снова плеснулась жидкость, и уже в следующее мгновение эта жидкость вылилась на него и потекла по плечам, спине, груди. В нос опять ударил характерный запах бензина. Доктор задергался. Бензин лился на голову, на лицо, щипал глаза. В свете фонарика появилась рука в перчатке с дешевой пластмассовой зажигалкой.
— Будьте паинькой, или хотите, чтобы я воспользовался этой штукой?
Его захлестнула волна ужаса.
— Послушайте… пожалуйста… Я не знаю, кто вы и чего хотите. Но мы ведь можем все обсудить? Только скажите, что вам нужно.
— Мне нужно, чтобы вы написали прощальную записку. Напишете — и я уйду. Не напишете — щелкну этой штукой, и посмотрим, что будет дальше.
— Не надо! Пожалуйста, не надо! Послушайте, это какая-то ужасная ошибка. Меня зовут Карл Мерфи, я врач общей практики, работаю в Брайтоне. Моя жена умерла от рака. У меня двое маленьких детей, они полностью зависят от меня. Пожалуйста, не делайте этого.
— Я прекрасно знаю, кто вы. И ничего не сделаю, если вы напишете записку. Даю вам ровно десять секунд. Пишите, и покончим с этим — вы никогда больше меня не увидите. Начинаю обратный отсчет. Десять… девять… восемь… семь…
— Хорошо! — крикнул Карл Мерфи. — Хорошо, я напишу!
Незнакомец улыбнулся.
— Я знал, что вы согласитесь. Вы же умный человек.
Он поправил планшет и шагнул ближе. На дороге появилась машина. Карл замер — а вдруг остановится? В свете пробивших заросли кустарника фар мелькнуло приятное лицо незнакомца. Но уже в следующее мгновение доктор понял, что машина прошла мимо, — звук таял в темноте.
Карл Мерфи собрался с духом и начал писать.
Едва он закончил, как незнакомец убрал планшет и ушел. Луч фонарика запрыгал, вытанцовывая, между деревьями. Оставшись один, доктор снова попытался освободиться. Ему даже удалось подцепить уголок ленты, но тот оторвался. Он снова впился в нее ногтями, но огонек уже приближался.
Незнакомец поднял его, ловко, как профессиональный пожарный, вскинул на плечо и понес куда-то, осторожно ступая в темноте.
— Отпустите меня! — сказал доктор. — Я же сделал, как вы хотели.
Незнакомец не ответил.
— Послушайте, пожалуйста. Мне нужно позвонить одному человеку, она ужасно беспокоится.
Молчание.
Время растянулось в вечность, и доктору казалось, что этому не будет конца. Иногда незнакомец включал фонарик, и луч убегал к темнеющим впереди кустам.
— Пожалуйста, кем бы вы ни были… я написал записку. Сделал все, как вы сказали.
Молчание.
— Черт, вас нести — все равно что бревно тащить, — пробормотал наконец незнакомец.
— Пожалуйста, отпустите меня.
— Всему свое время.
Немного погодя Карла вдруг бросили на какие-то мокрые и колючие кусты.
— Arrivé! [2]
Незнакомец начал снимать ленту, и доктор воспрянул духом.
— Спасибо, — прохрипел он.