– А это что? – спросила Гарнет, ткнув пальцем.
– Что именно? – не понял Чарли.
– Вон та изогнутая штучка, похожая на сперматозоид.
Чарли молчал. Гарнет вопросительно смотрела на него, сдвинув брови. И вдруг в разговор вступил пилот.
– Плам [64] , – сказал он.
– Что?.. Но этот остров совсем не похож на сливу...
– Плам-Айленд.
Гарнет нахмурилась.
– Плам-Айленд. О Господи. Теперь я вспомнила. – Ее оживленное лицо омрачилось. – «Зеленые» натолкнулись здесь на непробиваемую стену...
– А что не так с этим островом? – спросил Чарли.
– Держу пари, ты должен знать. – Гарнет повернулась к молчаливому пилоту: – А что в вашей карте?
– Знак «приземление запрещено».
– Это ни о чем не говорит.
– Нет ни единой ровной полоски, чтобы приземлиться, – объяснил пилот. – И пристани тоже нет.
– И никогда не было?..
Гарнет, нагнувшись вперед, погрузилась в свои мысли. Самолет немного покружил над причудливым, похожим на большую голову с маленьким хвостиком, кусочком суши. Искоса она поглядывала на пилота, надеясь прочитать что-то на его лице, но оно было начисто лишено выражения, словно истощенное недавним разговором.
Маленький самолет сделал последний круг, набирая высоту, и снова повернул к заходящему солнцу. Закат окатил их россыпью золотых искр. Через двадцать минут они сели на воду около Ориент-Пойнт.
– В воскресенье? – спросил пилот. – В то же время?
– Да, пожалуйста, – ответил Чарли.
– Полет был чудесный, спасибо, – добавила Гарнет.
– Конечно.
Чарли снова подхватил ее на руки и пронес над мелководьем, над грязной, взбитой в хлопья пеной, а потом по лестнице наверх – до огромной, похожей на палубу, видавшей виды террасы. Он поставил Гарнет на ноги и достал связку ключей, которые Стефи послала ему почтой.
На столике в холле стояла бутылка «Стрега» и тарелка с кантуччи. Рядом с разбросанными веточками черники лежала записка: «Benvenuto a la mia casa! Я дала отпуск Эрминии и ее мужу, так что можете чувствовать себя молодоженами. Beve! Mangia! Auguri! Стефи».
Гарнет взяла в руки записку и долго смотрела на нее.
– Это означает очень многое, – произнесла она после паузы.
– Что именно? Записка?
– Все вместе, начиная с приглашения отдохнуть в ее доме. Тут зашифрованы два сообщения: во-первых, что ты навсегда ушел из ее жизни как любовник, во-вторых, признание за мной прав почетной сицилийки.
Чарли рассмеялся было, но осекся, когда увидел серьезное выражение ее лица.
– В жизни бы не догадался.
Гарнет оглядела гостиную и произнесла легким тоном:
– Это тайнопись, понятная только женщинам. Очень начитанным женщинам.
– О да, ты начитанная. Сотни книг за год! И к тому же, занимаешься садом.
Гарнет медленно прохаживалась по гостиной – эту комнату скорее следовало бы называть библиотекой. Темные дубовые книжные полки занимали три стены, от пола до потолка, четвертая стена состояла из маленьких стеклянных ячеек, по размеру гармонировавших с книжными корешками.
– Какая красота! Вид потрясающий, как из самолета.
– Тебе нужно посмотреть на залив из окна спаль... – Чарли осекся и покраснел.
Гарнет расхохоталась:
– Какая прелесть! Чарли, ты вовсе не тот очерствевший бизнесмен, за которого себя выдаешь!
Она достала с полки большую иллюстрированную книгу – того сорта, что предназначены подчеркивать интеллектуальность хозяев дома.
– Это фотографии Джерри, – сказала Гарнет, медленно опускаясь в кресло с подлокотниками и закругленной спинкой. – Смотри. – Она протянула Чарли открытую книгу.
Черно-белые мельницы на фоне деревенской дороги. На переднем плане – девушка со смоляным ежиком густых волос над треугольным личиком, юная Гарнет.
– Мы сняли это поблизости – под Уотермилом, на южном побережье, – сказала Гарнет.
Чарли начал перелистывать страницы.
– Ты на половине фотографий.
– Джерри страшно мной гордился. В то время, снимай он разбитый в катастрофе автомобиль или мусорный ящик, мне непременно пришлось бы залезть внутрь. Наверное, людей уже тошнило от моей физиономии.
– Не думаю. Интересно, знает ли Стефи, что на всех этих фотографиях...
– Стефи знает все на свете, – категорически заявила Гарнет.
– Она говорила с тобой?..
– Нет. Ни разу. – Она замолчала. – Чарли, обет воздержания мы уже нарушили. Может, выясним, как отразится глоток «Стрега» на моем деликатном положении?
– Ты не...
– Не что?
– Не беременна?
– К сожалению, нет. Ты огорчен?
Чарли вернул ей книгу.
– Забавно было бы, если б ты подарила мне третью дочку, младше малыша Банни.
Он вышел в холл и сразу же вернулся с подносом, на котором стояли бутылка с ликером и тарелка с кантуччи. Гарнет молча наблюдала за ним, словно черпая информацию в том, как он разливал вино.
– Ты уверен, что у тебя получаются только девочки? – спросила она после паузы.
– Не на все сто процентов, но в пользу этого предположения говорит статистика.
– Примерно так рассуждает Уинфилд.
– Неужели вы сплетничали обо мне?
– Она спросила, не собираемся ли мы завести ребенка. Эта девочка умеет смотреть вперед. Ты еще не развелся, а она уже пытается утвердить свой статус любимицы.
– Похоже, она тебя завоевала полностью, – произнес Чарли, потягивая ей маленький бокал с ликером. – Тут Уинфилд в своей стихии. Она с раннего детства обожает серьезные разговоры.
– Возможно. – Они одновременно взяли бокалы и начали протягивать густой, с острым ароматом ликер. – Я действительно могу иметь ребенка. Это будет просто еще одно отступление от советов врачей.
На этот раз Чарли не выдержал и громко рассмеялся.
– Этот полет сотворил чудо, – сказал он. – Ты сейчас – другой человек. Нужно почаще катать тебя в самолете.
Гарнет кивнула. Она медленно отщипнула кусочек кантуччи и положила в рот, явно не чувствуя вкуса. У нее был странный, отрешенный вид, словно она смотрела на что-то вдалеке, за Лонг-Айлендом.
– Я представила себе, – задумчиво произнесла она после паузы, – жизнь здесь, в сердце природы... – И снова замолчала. – Я сейчас пытаюсь ее понять.
– Стефи? – Чарли опустился в кресло напротив нее. – Тебе кажется, она так же помешана на «зеленых», как и ты?