– Оленину?
– Да, и голову. Просто невозможно забыть, а? Прекрасное чучело с рогами – ни дырочки на нем, а все благодаря вашему блестящему выстрелу.
Бад Фулмер представил себе, как изменилось бы лицо Пандоры, если бы он попросил ее выделить место для чучела головы оленя.
– Алло?! – спросил Вимс. – Вы слушаете, сэр?
На лице Бада появилась озабоченность, впрочем, почти незаметная. Во время охотничьего уик-энда с пьяным герцогом Вимс постепенно менял формулу обращения к нему, начав с «ваше превосходительство», а закончив «мистером Фулмером». Попробовав раза два назвать его Бадом и почувствовав, что это не проходит, он, как и герцог, стал называть всех по фамилии. Сегодня Вимс величал его «сэром» – и не один, а два раза. Бад знал, что производил впечатление человека медлительного и тугодума, но постоянное общение с такой феей, как Пандора, заставило его соображать быстрее. Очевидно, Вимсу что-то нужно.
– Я вам сообщу, Вимс.
– Только не затягивайте. Мясо-то парное. Я вот что вам скажу, – Вимс продолжал уже менее торопливо, – может, мне стоит вам послать фотографии и адрес, где меня можно найти, если вы захотите со мной связаться?
– Вы не будете в офисе «Фулмер Сторз»?
– Только загляну.
– А что за фотографии? – поинтересовался Бад.
– О, они сделали кучу фотографий. Вы ведь помните. Что-то около пятидесяти, а то и больше. Очень-очень подробное описание происшедшего.
На обоих концах провода установилось молчание. Бад все еще не очень понимал, на что так старательно пытается намекнуть Вимс, даже говоря о том, где он находится.
– О'кей, – сказал он наконец. – Приятно было с вами поговорить.
– Что касается фотографий… – Последовала еще одна долгая пауза. – Это не очень существенно, но… Когда уик-энд закончился, герцог отвел меня в сторону и сообщил, что охота на оленей в это время запрещена.
– Запрещена?!
– Вы представляете? Хитрый старый разбойник, а?
– И вы предлагаете пятьдесят фотографий, подтверждающих, что я нарушаю закон? – спросил Бад. Голос его был по-прежнему спокойным, но тон стал чуть ниже. – А теперь расскажите мне о негативах.
– Послушайте, ваше превосходительство. Вы все это не так поняли. Никаких задних мыслей. Это просто подарок, сэр, от чистого сердца.
– Оленина и рога?
– Точно.
– Отлично. Я переключу на секретаршу, а вы ей дайте номер телефона или еще что-то. Привет ветеранам в «Фулмер Сторз». До свидания.
Он повесил трубку до того, как Вимс успел сказать что-то еще. Только тогда Фулмер заметил, что тяжело дышит, а его руки дрожат. Господи, сейчас бы выпить. Это сразу сняло бы напряжение. Он смотрел на зеленую лампочку, которая еще довольно долго горела.
Выбросить из головы Вимса. Как будто и не знакомы… Если этот разговор был не шантажом, то чем же еще? Надо кому-то об этом рассказать в посольстве. Ройсу Коннелу? Но ему он не может по-настоящему доверять. Некому рассказать, кроме Пандоры.
Но до приема осталось мало времени, и он не станет ее отвлекать подобными глупостями.
* * *
Берт знал, что какое-то время назад все засуетились. Он не представлял, который был час, но видел, что был день – в окно падал свет. Они воткнули кляп в его окровавленный рот и отнесли его вместе со стулом в кузов большого грузовика армейского типа, покрытый брезентовым тентом.
Все продолжало оставаться неясным. Его перевезли из конспиративной квартиры Хефте в лес и посадили среди деревьев, сквозь листья которых почти не проникал солнечный свет. Коммандос отвязали его от стула, грубо натянули на его истерзанное тело что-то из его одежды, а потом снова привязали к большой вишне или яблоне – что это за дерево, Берт не мог точно определить. Кляп оставался во рту. Нос был разбит, и было трудно дышать. Если бы только он мог вдохнуть ртом.
Ужасно быть в руках профессионалов. Они слишком хорошо знали возможности человеческого тела. Беспокоило его и то, что с ним говорили по-немецки. Может, правда, им было известно его происхождение, а подготовка позволяла им говорить на нескольких европейских языках. Мысль о том, как отвечать на их вопросы, ничего ему не дала. Теперь они знали его имя и кое-что из его прошлого. Но почему-то коммандос потеряли к нему интерес.
Он попытался вздохнуть, но его изуродованный нос пропустил лишь слабую струйку воздуха. Тем не менее, говорил он себе, кое-что понятно. Они держали его для кого-то еще, кто до сих пор не мог появиться в Литтл-Миссендене. Как только это произойдет, он получит то, что ему надо от Берта, и игра закончится. И смерть не заставит себя ждать.
Берту не удавалось избавиться от мыслей о прошлом. У него были грандиозные планы. У них всех они были. Они предполагали стать в авангарде мировой революции и проложить путь к победе… Он отрезал «мюнстер» очень тонкими кусочками, чтобы бабушка не заметила. «Мюнстер» плавился, впитываясь в хлеб, и становился единым целым с ним.
Что было бы хуже, спрашивал он себя, с трудом втягивая воздух: умереть без всякой мечты или сознавая, что твоя мечта умерла еще раньше?
Хороший вопрос. Деревья вокруг Берта закачались. Он потерял сознание.
* * *
Когда в десять утра вошла Джейн в зал совещаний и села, она увидела, что за окном сияет солнце. Даже эта унылая комната повеселела. Список лиц, присутствующих на утренних брифингах, никогда не был постоянным, но Мэри Константин была готова выступить с обзором прессы, Макс Гривс – помелькать на глазах у начальства, Энспечер – рассказать о политической сенсации. Какой-то не очень знакомый парень заменял отдыхающего в Штатах Карла Фолетта. Морис Шамун представлял военный атташат. Еще каких-то двое мужчин, которых Джейн не узнала, сидели в дальнем конце комнаты с Биллом Воссом из секции экономики и торговли.
Ройс вошел, как всегда, с отсутствующим видом. Актерский талант Ройса заставлял их верить в то, что такую массу важнейших проблем, которыми он занимается, просто невозможно удержать в голове.
– Мэри, извините, но сегодня у нас не будет времени для вашего обзора. Может быть, только заголовки. Мы их оставим на конец, хорошо? Кевин, представьтесь, пожалуйста.
– Кевин Шультхайс, административная секция. Остался за Карла Фолетта.
– Морис, также представьтесь.
– Шамун, замещаю полковника Френча.
– Отлично. Гас, вы сделаете объявления от административной секции или Кевин?
– Сэр, – сказал Шультхайс. – Я здесь только в связи с воскресным мероприятием.
– Хорошо, Гас, пожалуйста.
– Они по-прежнему просят нас не парковать машины на близлежащих улицах, – сказал Гас Хефлин. – Мне посоветовали подсказать всем, кто ежедневно ездит на работу на машине, чтобы они позаботились о платной стоянке. Сейчас здесь просто кризисная ситуация. Нет места для парковки.