— Интересно. И с каких это пор ваша контора стала просчитывать так называемую убежденность?
— Всегда. Более того, не удивляйся — и это тоже просчитано, — но многое, очень многое из того, что делается сейчас в Западной Европе, зависит от информации, которую, не сомневаюсь, тебе удастся для нас получить.
Палмер подождал, пока дверь лифта откроется и закроется.
— Это не обычный политический треп, Гарри?
— Нет-нет, поверь, это чистая правда.
— Точно?
— Точнее не бывает. Ни капли вранья или, как ты только что заметил, политического трепа. Наше стратегическое направление в Европе. — Лифт остановился на нижнем этаже. Баннистер вышел в вестибюль. — Сейчас все зависит от тебя, Вуди, сделай это, пожалуйста. — Он ткнул пальцем в потолок. — А теперь, будь любезен, отвези свои сумки назад и дай мне пять минут. Всего пять.
— И пятнадцать в Бонне?
Г.Б. торопливо обвел глазами вестибюль. Там, где-то в углу стоял только тот самый невозмутимого вида молодой человек с рыбьими глазами.
— Да, и пятнадцать в Бонне.
Палмер отошел от двери.
— Ладно, считай, что пять минут у тебя есть. Ну а там посмотрим… — Он нажал на кнопку своего этажа. Лифт медленно пополз наверх, но радостное предвкушение предстоящей поездки в Европу было безнадежно утрачено. Независимо от того, согласится он выполнить просьбу Баннистера или откажется. У таких, как Г.Б., было одно отвратительное качество — они умели испортить почти все, к чему прикасались.
Палмер занес сумки в номер и снова бросил взгляд на часы. Водитель прибудет через несколько минут. А до этого не оставалось ничего иного, как постараться ни о чем не думать.
Динамик приглушенным голосом, сначала по-французски, а затем по-английски, сообщил пассажирам ВИП-зала о начале посадки на рейс 010.
Высокий худощавый мужчина положил газету на сиденье, бросил взгляд на часы. До вылета оставалось еще десять минут. Его узкое лицо под копной темно-русых волос выглядело усталым, а в серых глазах, казалось, появился красноватый отблеск. Он производил впечатление успешного сорокалетнего адвоката. Которое удачно дополняла по-своему легкомысленная поза, в которой он сидел — вальяжно, слегка развалившись, нога за ногу… Солидные ньюйоркцы так себя не ведут. Во всяком случае, в ВИП-зале международного аэропорта.
— Месье Палмер?
Он поднял глаза на симпатичную стюардессу в темно-синей форме.
— Да, он самый.
— Простите, но посадка на ваш рейс скоро заканчивается, месье.
Палмер улыбнулся, встал, взял свой дорогой кожаный портфель и молча последовал за ней.
В головном отсеке «Боинга-707» для пассажиров бизнес-класса было практически пусто. Всего несколько человек. Он почему-то предпочел последний ряд. Тоже совсем пустой. Удобно устроился, благодарно кивнул, когда стюардесса предложила ему шампанское и «Фигаро».
Вудс Палмер-младший не был ни адвокатом, ни ньюйоркцем, ни молодящимся плейбоем. Наоборот — исполнительным директором компании «Юнайтед бэнк энд траст компани», также хорошо известной как ЮБТК, самый крутой банк страны, в определенном смысле, наверное, круче, чем «Бэнк оф Америка» или даже «Сити».
Он давно никуда не выезжал из страны, хотя его банк имел мощные филиалы во всей Европе, включая солидное представительство не где-нибудь, а даже в Москве. Все они, само собой разумеется, требовали каждодневного внимания, но ему удавалось делать это, причем весьма эффективно, на расстоянии. Все просто — современные средства связи! Последний раз они с его бывшей женой Эдис были там лет десять тому назад. Решили по-своему отпраздновать двенадцатилетие их совместной жизни.
Глаза Палмера механически скользили по строчкам французского журнала, но мозг упрямо возвращался к той самой поездке в Европу. Тогда деловые партнеры передавали их из рук в руки, будто тщательно упакованную драгоценность, которую ни в коем случае нельзя открывать. Тогда он был уже вице-президентом Чикагского банка своего отца, поэтому его, как прямого и единственного наследника, опекали с особым старанием, нередко граничащим с нескрываемым подобострастием. В силу чего их путешествие невольно превратилось из удовольствия в рутинную деловую командировку со всеми ее скучнейшими атрибутами. Встречи, переговоры, тосты… А на все остальное, для чего они, собственно, и приехали в Европу, уже просто не было времени. Даже на то, чтобы побыть одним.
Да, сколько же они тогда потеряли! Во время и после войны ему пришлось работать на военную разведку практически во всех странах Западной Европы, хотя больше всего во Франции, Германии и Италии. Он даже как-то предложил Эдис убежать от их слишком уж заботливых «хозяев», но тогда она почему-то испугалась. Возможно, именно это — неожиданный и совсем не свойственный ей отказ принять участие в авантюрном приключении, причем не в политическом, не в профессиональном, а в чисто личном — и стало первым шагом к их последующему расставанию…
Первые полгода Палмер нередко пытался вспомнить, когда же в их счастливой семейной жизни появились первые трещины. Когда? Нет, отсутствие жены его совсем не тревожило. Равно как и детей. Они уже почти взрослые и в любом случае будут вести свою собственную жизнь, не уделяя отцу особого внимания.
Ему также удалось убедить себя в том, что развод не имел ничего общего с Вирджинией Клэри. Их отношения развивались сами по себе и к тому же начались намного позже того, как их так счастливо начавшийся брак с Эдис начал распадаться.
Громкоговоритель равнодушно попросил пассажиров пристегнуть ремни и приготовиться к взлету. По проходу медленно прошла стюардесса, бросая внимательные взгляды направо и налево — хотела лично убедиться, что все пассажиры четко выполнили инструкцию.
Четыре реактивные турбины «Боинга-707» взревели, самолет медленно начал выруливать на взлетную полосу. Палмер отвернулся от иллюминатора, снова взял «Фигаро», пробормотал про себя, что уже слишком стар, чтобы с юношеским восторгом смотреть, как самолет взмывает в небо. Господи, на чем ему только не приходилось летать во время войны! Практически на всем, начиная с «мустангов» и кончая тяжелыми бомбардировщиками «Б-17» и «Б-24». Не говоря уж о прыжках с парашютом с легких разведывательных самолетов и даже полетах на глайдерах. Да и после войны чуть ли не каждую неделю надо было куда-то летать по неотложным банковским делам. Правда, в Соединенных Штатах, но все равно летать! На самолетах, вертолетах…
«Боинг» резко взмыл вверх. Надпись «Пристегните ремни и не курите» на верхнем табло погасла. Палмер оторвался от журнала, снова бросил взгляд в окно иллюминатора.
— Шампанское, месье Палмер? — донесся до него мелодичный голос симпатичной стюардессы в мини-юбке и с великолепными ногами.
— Да, пожалуй, — со вздохом согласился он, беря бокал с подноса.
Слишком много шампанского за последние несколько дней. Иногда даже в зале для заседаний Совета директоров банка. Палмеру было не очень-то приятно осознавать, как счастливы были его подчиненные, когда он оставлял их одних хотя бы на неделю. Не говоря уж о месяце. Молодые с облегчением вздыхали, хотя бы ненадолго избавившись от его жесткого, чуть ли не ежеминутного контроля, а у тех, кто рангом повыше, были свои причины радоваться его отсутствию. Пусть даже на время. Он постоянно давил на них, вынуждал принимать трудные решения и тем самым брать на себя ответственность. Со всеми вытекающими обстоятельствами! А вот когда его нет, ничто не мешает интригам и заговорам расцветать пышным цветом…