— Все уже решено, друг. Ни у кого нет такого количества наличности. — Он перевел взгляд на дверь над головой Клэмена. — Я прав, Тони?
Тони Фиш бочком пролез через порог, как незваный гость. Он быстро и пугливо переводил взгляд с Винни Бига на Гарри Клэмена, потом на Рокки Сгроя и обратно на Винни.
— Что за наличность? — тихо спросил он, закрывая за собой дверь.
— Да вот cugino [111] Гарри просит у нас полмиллиона.
— Marone! [112]
— Сначала он хотел получить деньги из банка в Вестчестере, где работает твой парень. Теперь он хочет получить деньги от тебя. И он уверен, что ты их ему дашь. Он знает, что у Фискетти они есть, и ты обязательно дашь их Клэмену.
Наступила тишина. Тони Фиш о чем-то думал. Клэмену показалось, что Тони испугался, решив, что что-то сделал не так. Когда до него дошло, что издеваются не над ним, а над Клэменом, он немного расслабился. Типичный подхалим, подумал Клэмен.
— Другими словами, — сказал Гарри, — вы говорите мне нет?
Винни Биг изобразил сожаление.
— Другими словами — si, ответ — нет!
На его лице воцарилась улыбка мира и дружбы.
Гарри Клэмен глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. У него так сильно билось сердце, что он был уверен, что все в комнате слышат этот стук.
— Другими словами, — повторил он, — вы не оставляете мне выбора.
У Винни Бига сузились глаза в сетке морщин.
— Как это так, дружище?
— Я сделал прямое деловое предложение — заем в полмиллиона наличности, а вы мне отказали. Другими словами, я пытался вести себя как джентльмен, а вы мне не дали такой возможности. Правильно?
Тишина чуть не убила Гарри. Тишину комнаты не нарушали даже сигналы проезжающих мимо машин. Три пары глаз уставились на него с таким напряжением, что он только сейчас ясно себе представил, что он собирается сделать. Он раньше об этом и не думал. Он снова вытер лицо и, когда правой рукой убирал носовой платок, левой потянулся к внутреннему карману пиджака. Рокки вскочил, но снова уселся в кресло, когда Клэмен достал толстый белый конверт.
Гарри Клэмен злорадно улыбнулся Рокко, а потом Винни Бигу. Он через плечо позвал Тони Фиша.
— Тебе лучше подойти поближе, Тони. Тебя это касается больше, чем Винни.
Он чувствовал бешеный стук сердца. Оно, казалось, выскочит из грудной клетки. Ухмылка на лице сменилась наглой улыбкой, когда он открыл конверт.
В этот день Бен приехал домой рано — после четырех часов, и Розали сначала подумала, что он явился поговорить с ней. Она видела, как к подъезду подъехала его машина. Верх был опущен в этот солнечный мартовский день. Бен вышел из машины и закрыл за собой дверцу. Он двигался с такой грацией, от которой у нее когда-то перехватывало дыхание. Теперь она смотрела на него, пока он шел к дому, и волновалась не больше, чем когда по дорожке проходил почтальон.
К тому времени, когда Бен вошел в дом, поздоровался с детьми и повесил пальто, Розали уже оставила свой пункт наблюдения у окна — она понимала, что, оставаясь там, с головой выдаст себя. По второй лестнице она поднялась в свою комнату. Когда Бен заглянул в комнату, она сидела и спокойно занималась упражнениями по учебнику для университета.
— Как дела, Роза, крошка?
Она медленно подняла на него взгляд, сделав вид, что само его существование на земле, не говоря уже о присутствии в этом доме, с трудом доходило до нее.
— А, это ты, Бен!
И ничего больше. Она осталась довольна своим тоном.
— Извини, что я пришел домой так рано, но…
Он увидел равнодушное выражение ее глаз и замолчал.
— Ты действительно пришел домой рано? — спросила его Розали.
Он секунду продолжал смотреть на нее, потом немного отступил, но продолжал говорить:
— Мне нужно принять душ, побриться и переодеться. Сегодня состоится ужин в этом Сбербанке.
— Ужин?
Он снова сунул голову в дверной проем, продолжая развязывать галстук.
— Золотце, я же говорил тебе, чтобы ты записала для себя эту дату.
— Ты хочешь сказать, что мне нужно идти с тобой?
— Конечно. — Он сделал большую паузу, достаточную, чтобы у нее появились подозрения. — Ну, если ты этого хочешь.
— Какой-то нудный ужин, где будет полно политиков и банкиров? — спросила она насмешливо.
— Тебе же нравилось раньше выходить куда-нибудь по вечерам.
Розали не нарушила наступившую тишину. Она слышала, как он пошел к своей комнате и сбросил там туфли. Потом через секунду вернулся, на нем уже не было рубашки.
— Что ты мне скажешь — «да» или «нет»?
— Я еще думаю. Когда мы должны уходить?
— В половине шестого. Прием начнется в шесть, и мы не можем на него опаздывать больше чем на полчаса.
Розали скорчила рожицу.
— Я ненавижу приемы.
Он некоторое время не сводил с нее глаз, потом снова пошел в свою комнату.
— Когда мы вернемся домой? — крикнула ему вслед Розали.
— Примерно в двенадцать.
Она подождала, пока он не вернулся в ее комнату, на этот раз на нем были только трусы. Она смотрела, как играют мускулы на его плечах и руках.
— Ну? — спросил он.
Она сморщила нос.
— Мне кажется, что там будет неинтересно. Мне не хочется туда идти. И еще мне не хочется тревожить миссис Трафиканти в это время. Она слишком стара, чтобы мы могли без предупреждения испортить ее свободный вечер, не стоит просить, чтобы она посидела с детьми.
— Другими словами?
— Бен, я тебе все четко ответила, и ответ мой — нет!
Он долго смотрел на нее, словно ожидая чего-то. Потом повернулся и тихо вышел из комнаты. Розали видела, как играли его мышцы на ляжках и заднице. Было время, до того как они поженились, когда она, как школьница, мечтала о Бене, о его теле. Она изо всех сил старалась позабыть об этом. Это был грех такой неприятный, что о нем было стыдно говорить даже во время причастия.
Теперь она понимала, что у каждой девушки бывают подобные фантазии в период полового созревания. Об этом писали в книгах и журналах. В своих мечтах она всегда делала что-то невообразимо сладострастное с Беном, и он делал то же самое с ней.
Когда эти игры стали легальными и даже обязательными, — ничего особенного не произошло. Она просто решила, что после брака у Бена появилась возможность обращаться с ней жестоко.