Когда Дойл вошел и сел в кресло посетителя, констебль Смут сделал вид, что внимательно изучает толстую бежевую папку с файлами. Просторная контора, роскошная, совсем новая. Одна стена была целиком из стеклоблоков. Государственный звездно-полосатый флаг и голубое знамя штата Виргиния безвольно висели на шестах в противоположных углах. На другой стене – несколько фотографий в рамках. На них – Смут, значительно моложе теперешнего, в военной форме во вьетнамском Дананге. Под фотографиями – почетное удостоверение об увольнении из морской пехоты и выписка из приказа о вручении медали «Пурпурное сердце». [27]
– Куда вас ранило? – спросил Дойл.
Смут закрыл папку и поднял глаза. Это был крупный, но не полный мужчина, лет пятидесяти пяти, с коротко подстриженными седыми волосами и жесткими серыми глазами. Его маленькие уши были плотно прижаты к голове, как у зверька. На нем была новенькая форма цвета хаки, совсем без нашивок, и пара ярких «найковских» кроссовок. На вопрос он не ответил.
– Дойл. – Имя прозвучало резко, как обвинение. – Ты последний сукин сын, которого я хотел бы здесь видеть.
Дойла удивил внезапный враждебный тон, возникший спустя столько лет как призрак из могилы, но потом он понял, в чем дело. В памяти всплыли ночи с пятницы на субботу, проведенные в камере за какие-то незначительные нарушения. Как и в любом маленьком городке, местные правоохранительные органы не блистали юмором и умственными способностями. Дойл среагировал на этот тон по-своему, как делал раньше: начал разговаривать с ядовитой иронией:
– Добро пожаловать домой, мистер Дойл. Вы это пытаетесь сказать, констебль?
– Слушай, – сказал Смут, закрывая папку, – похоже, что ты тогда неплохо проводил время. Пьянство в несовершеннолетнем возрасте, нарушение порядка, пара обвинений в воровстве, несколько больших драк, вандализм.
– Здесь нет даже половины того, что я натворил, – произнес Дойл с едва заметной усмешкой, – но правонарушения несовершеннолетних не считаются, не так ли? Они же тают в воздухе, когда вам исполняется восемнадцать. Я не буду спрашивать, откуда к вам в руки попало мое дело, но уверен, что это заинтересует окружного прокурора.
Смут откинулся на спинку стула и сцепил руки на своем бычьем затылке.
– Я слышал, что тебя занесло в город пару недель назад, – сказал он, – поэтому принял меры предосторожности и послал запрос на тебя в архив Виккомака. Извини, что разочарую, но новый закон штата позволяет нам изучать архивные характеристики любого человека, если его действия, как мы подозреваем, могут причинить вред обществу.
– Причинить вред?
– Ты правильно понял, приятель, – неприятно улыбнулся Смут.
– Это забавно, – сказал Дойл и засмеялся. – Ну что ж, полагаю, что у вас также есть большая толстая папка на моего старинного партнера по так называемым преступлениям. Я говорю о Таракане Помптоне. Когда-то он вроде был крупнейшим наркодилером на Восточном побережье.
Смут положил руки на стол и наклонился вперед. На его лице застыло угрожающее выражение.
– Вы слишком долго отсутствовали, мистер Дойл, – сказал он. – Теперь мистер Помптон – уважаемый член Совета уполномоченных представителей.
– Да ладно вам, – зевнул Дойл.
Вассатиг являлся последним округом в Виргинии, управляемым комитетом из назначаемых именитых жителей, которых называли уполномоченными представителями, как и в те дни, когда все чиновники были обязаны своим положением королевским губернаторам. Членами Совета становились только владельцы необходимого минимума земельных акров. Совет до сих пор определял размеры местного налога и цены на недвижимость, следил за предоставлением коммунальных услуг и назначал констебля, которому, как и его английскому двойнику, нельзя было носить оружие опаснее дубинки.
– И это уже не Таракан, – добавил констебль Смут ровным голосом. – Теперь его зовут Джеймс.
– Точно, – сказал Дойл. – Джесси Джеймс. [28]
– Я предупреждаю вас, – сказал констебль Смут, – мистер Помптон не желает, чтобы его упоминали в подобных разговорах.
– Ну что ж, вот мы немного и поболтали по-дружески, – сказал Дойл. – Почему бы нам не поговорить теперь о том, ради чего я пришел?
И он рассказал констеблю о тушке опоссума в пиратской голове. Этот нелепый отчет был идеей Мегги, ярой сторонницы буквы закона.
– Я бы не стал приходить сюда с этим. Мне все равно, – заключил Дойл. – Одним опоссумом больше, одним меньше – какая разница? Эти чертовы крысы-переростки в такой же опасности, как мухи в дерьме.
Смут взял шариковую ручку и принялся раздражающе щелкать ею.
– Вы совершенно уверены, что мы говорим о тушке виргинского опоссума-альбиноса с Делмарвы?
– К сожалению, – ответил Дойл. – Если хотите проверить – пожалуйста. Мегги завернула его и положила в ресторане в старый морозильник для мяса. Хотя иглобрюха она, кажется, выкинула.
– Этот изуродованный опоссум – единственная неприятность, о которой вы хотите сообщить?
– Я вернулся только пару недель назад. Дайте мне время.
– И у вас есть доказательство, что эта предполагаемая тушка опоссума представляла угрозу для вас лично?
Дойл залез в карман и достал оттуда запаянный молнией пакетик с заляпанным кровью куском пергамента, снятым с опоссума. Он открыл пакет, развернул бумагу, и по комнате тут же распространилась вонь гниющей рыбы.
– Святой Исусе, – сказал Смут.
Дойл засунул бумагу обратно, закрыл пакет и швырнул его на стол.
– Понятно, что я имею в виду?
– Хорошо, – сказал Смут. – Я отвезу это в Виккомак, в окружную криминалистическую лабораторию, мы поищем отпечатки пальцев и проверим еще кое-что. Но должен предупредить – вы сделали официальное заявление, поэтому мне придется позвать ребят из Службы рыбного и охотничьего хозяйства. Это их дело, и они очень сердятся, когда кто-то покушается на их опоссумов. Скорее всего они захотят проверить останки, поэтому передайте Мегги, пусть она сохранит задницу опоссума свежей и замороженной. Не знаю, что я могу еще сделать, разве что вы не все мне сообщили.
Дойл подумал пару секунд. Потом рассказал констеблю Смуту о Слау и анонимном предложении.
– Полагаю, я мог бы этим заняться, – без энтузиазма сообщил Смут, откинувшись в кресле. Дойл услышал, как хрустнули его суставы. – Хотите совет?
– Нет, – сказал Дойл.
– Будьте осторожны, сообщайте мне обо всех необычных происшествиях или… – он сделал паузу, – …принимайте предложение, продавайте участок и выматывайтесь из города к чертям собачьим.