Арабские страны, сплоченные Англией для борьбы с Оттоманской империей, провозглашали свой статус одна за другой, они открывали у себя нефть, запасы нефти перекрывали запасы Запада в разы, и мир Запада в арабском мире нуждался. Американо-британская компания Iraqi Petroleum Company была образована в 1925 году и по договору могла качать нефть из области Багдада и Мосула в течение 75 лет (то есть до 2000 года). В Палестине действовала Petroleum Development Ltd, за период с 1944-го по 1949 год Америка вложила в арабский мир один миллиард долларов, правительство Рузвельта пылко дружило с арабским миром, Англия создала Лигу арабских государств. Одним словом, забот хватало — при чем тут евреи?
Добавить к вопросу топлива и энергоносителей еще и болезненный вопрос, связанный с энергией сионизма, — разумно ли? Проводя раздел Палестины так, что Иерусалим оставался ничейной землей, ответственные люди знали, что это чревато гражданской войной. Прения еще не закончились, а направления атак уже были известны. Одновременно с политическими дебатами мужи совета открывали торговлю оружием. Зачем они так сделали?
Террористами сегодня принято считать исключительно арабов — евреи лишь отвечают на провокации. Это не вполне корректная посылка, так было совсем не всегда. С арабской стороны действовали «Воины джихада» и «Армия освобождения», а с еврейской «Иргун» и «Штерн» — методы тех, кто взрывает мирные дома, ничем не отличались. Евреи проводили теракты с жестокостью, взорвали гостиницы «Семирамис» и «Кинг Давид», устроили резню гражданского населения в Деир Ясине. В те годы израильская пропаганда отвечала на упреки таю женщины погибли потому, что многие боевики переоделись в одежду женщин, и у нас не было выбора: стреляли не разбирая. — А дети погибли, — спрашивали в ответ, — потому, что другие боевики переоделись в одежду детей?
Арабы не отставали — зверства были с обеих сторон. Мудрено ждать от воюющих соблюдения приличий — они унаследовали жестокость от Мировой войны, продолжают ее дело.
Многие лидеры государства Израиль начинали свою политическую карьеру с террора. Эти люди прошли закалку заключенных в нацистских лагерях, отстояли себя в буржуазных судах (дело Бейлиса или Дрейфуса), научились сопротивляться большевистской диктатуре, набрались цинизма и беспощадности в террористических актах.
Так например, лидер государства Ариэль Шарон начинал как террорист, входил в тройку, приговорившую Фолке Бернадотта — и этот эпизод стоит того, чтобы его знать. Бернадотт был тот самый шведский граф, выкупавший во время войны жизни евреев у Гиммлера, спасавший жертв от лагерей и смерти. Около тридцати тысяч евреев спаслись, перевезенные Бернадоттом в Швецию из Европы, оттуда их отправляли в Америку. В сорок шестом Бернадотт входил в комиссию ООН по обозначению границ меж Палестиной и Израилем, он оставил большую часть Иерусалима палестинцам и за это был приговорен — террористы расстреляли его в машине. Иными словами, был убит именно тот, кто спасал евреев, убит за то, что покусился на большее, чем жизнь, — на идею. Этот террор — такой террор — создавал государство, можно ли его забыть? Этот террор отстаивал консервативную составляющую еврейской идеи — ее-то и разбудили в народе.
У их противников опыта не меньше. В палестинскую «Армию освобождения» входили арабы, пережившие турецкое иго, туда же вливались и французы, служившие режиму Виши, и югославские мусульмане, ушедшие от расправы Тито, и немецкие военнопленные, бежавшие из лагерей союзников. Причем перемешано все так плотно и беспорядочно, что вычленить одну тенденцию затруднительно — таковых много.
Это противостояние стало поистине моделью Второй мировой — микросхемой, где в сконцентрированном виде представлены амбиции и страсти войны, только что завершенной.
Когда мировая история (выражающая себя преимущественно в войнах) на время затихает, замиренная очередным соглашением, она оставляет на карте некий пункт, где сохраняется как бы в свернутом виде. В этом пункте сконцентрированы неразрешенные вопросы, неутоленные страсти, тронь его — и все снова придет в движение. Такой болезненный пункт история резервирует для будущих нужд, она оставляет этот очаг нарочно. Это всегда готовый к употреблению ресурс — можно взять в этом месте и право, и власть, и силу. Таким пунктом, например, является для Европы Югославия, где смешение конфессий дает необходимый взрывоопасный продукт. При умелом употреблении достигают убедительных результатов.
Пунктом, в котором вся мировая история находится в свернутом виде и всегда готова проснуться, является Израиль, и шире — еврейский вопрос. В еврейском вопросе в том виде, как он сегодня сформулирован, в свернутом виде содержится то, что одни высокопарно именуют «проектом всемирной истории», а другие, более прагматичные люди, — рабочим планом передела карты. Было бы весьма наивно отрицать, что такой шаг, как создание государства Израиль — превосходит своей амбициозностью и исторической значимостью создание республики Бангладеш, образование Бирмы и даже проведение в жизнь самоопределения Косово. Создавалось заново государство, разрушенное тысячи лет назад, и с такими идейными (идеологическими) амбициями, каких ни у одного народа планеты просто не существует в принципе. Историей это многажды проверено, нет нужды специально доказывать. Столько мыслителей — от Лютера до Флоренского — нервничали по этому поводу, что дополнительного свидетельства не нужно. И вот этому народу, этой идее — дается государство. Помилуйте, но зачем? Какой же империи это может быть выгодно?
Собственно, мы знаем, какая империя этого захотела — наследница того самого Рима, который некогда это же государство и разрушил; словно фильм крутят наоборот, легионы Тита стали заново отстраивать камень за камнем некогда разрушенное царство. У строительства были веские основания.
В те годы, когда мир едва освободился от войны, вызванной масштабными социальными проектами, когда противостояние социализма и национал- социализма, пролетарской демократии и демократии буржуазной было болезненно актуально, — в те годы создание государства Израиль было дальновидным политическим шагом. Это лишь на первый взгляд гражданская война затрудняла капиталистическое сотрудничество и нефтедобычу — в длительной перспективе именно нефтедобыча и выигрывала. Можно сказать, что, вводя в игру Израиль, мир Запада ставил в арабском мире своего агента — пользоваться его услугами сложно, но можно.
Но было сделано нечто гораздо более важное. Разумеется, не ради нефти затеваются проекты такого масштаба; что нефть — здесь энергоносители куда как серьезнее. Вводя вакцину Израиля взрывоопасному арабскому региону после мировой войны, западный мир решал конкретный политический вопрос — клал предел идее пролетарского интернационала, клал предел идее революции
И не было ничего дальновиднее, чем на примере еврейской идеи показать, как можно расчленить исторический проект, сохранив его консервативную часть — и ликвидировав революционную. Поскольку нет ничего более вопиющего в мире революционных идей, чем те, что когда-то нес в себе именно этот народ — то и глобального успеха можно добиться, именно используя эту идею.