— Курьер из Симоносеки, господин, — доложил Басухиро, тяжело дыша.
Лицо Огамы превратилось в маску. Он принял свиток и подошел к одному из факелов. Все глаза устремились на него, когда он распечатал его, — Басухиро вежливо держал над ним зонт.
Это было послание от военачальника, командовавшего проливом. Оно было написано восемь дней назад, курьеры день и ночь мчали его сюда как документ первоочередной важности:
Господин, вчера возвращающийся вражеский флот, состоявший из флагмана и семи других боевых кораблей, все пароходы, некоторые с угольными баржами на буксире, вошёл в пролив. Следуя вашим распоряжениям не подвергать обстрелу боевые вражеские корабли без вашего письменного приказа, мы пропустили их. Мы могли бы потопить их все. Наши голландские советники подтверждают это.
Когда армада пошла, паровой фрегат под французским флагом высокомерно вернулся и стал выпускать один бортовой залп за другим по четырем батареям на восточном конце пролива, уничтожив их и их пушки, после чего удалился. Я вновь воздержался от ответного огня в соответствии с вашим приказом. В случае нападения в будущем прошу вашего разрешения потопить атакующее судно.
Смерть всем гайдзинам, хотелось закричать Огаме. Он ослеп от гнева: весь флот был у него в руках, как Кацумата, и избежал его мести — как Кацумата. Хлопья вспенившейся слюны собрались в уголках рта.
— Подготовьте новые распоряжения: обстреливать и уничтожать любой и все боевые корабли противника.
Басухиро, все ещё пытаясь отдышаться, произнес:
— Позвольте предложить на ваше рассмотрение, господин, фразу «если их будет больше четырех одновременно». Вы всегда хотели сохранять неожиданность.
Огама вытер рот и кивнул, сердце его заколотилось при мысли о том, сколько кораблей он мог бы сразу уничтожить. Дождь усилился, и тяжелые капли забарабанили по зонту. Позади Басухиро он увидел Ёси и других офицеров. Они ждали и наблюдали за ним. Мгновение он раздумывал, отнестись ли ему к Ёси как к врагу или как к союзнику, последствия возвращения флота, эта наглая выходка и собственное бессилие выводили его из себя, мешая сосредоточиться.
— Ёси-доно! — Он знаком подозвал его и вместе с Басухиро отошел ещё дальше. — Прочтите это, пожалуйста.
Ёси быстро пробежал глазами послание. Несмотря на все самообладание, лицо его побледнело.
— Флот направляется вверх по Внутреннему морю к Осаке? Или они повернут на юг к Иокогаме.
— На юг или нет, следующие боевые корабли в моих водах будут разнесены в щепки! Басухиро, немедленно отправь людей в Осаку и…
— Подождите, Огама-доно, — быстро проговорил Ёси, стараясь выиграть время, чтобы все обдумать. — Басухиро, что вы посоветуете?
Маленький человечек тут же ответил:
— Господин, на данный момент исходите из того, что это Осака и нам необходимо вместе, немедленно приготовиться к защите города. Я уже спешно выслал шпионов, чтобы как можно точнее определить, куда следует флот.
— Хорошо. — Огама дрожащей рукой вытер с лица дождевые капли. — Весь их флот в моем проливе… Я должен был бы находиться там.
— Для вас более важно охранять императора от его врагов, господин, — сказал Басухиро, — и ваш командующий был прав, что не открыл огонь по одному кораблю. Конечно же, это была уловка с целью разведать ваши силы. Он поступил правильно, не раскрыв им вашей обороны. Теперь западня готова, если вы пожелаете захлопнуть её. Поскольку только один вражеский корабль вернулся, обстрелял несколько легких целей и торопливо удалился, я заключаю, что командующий их флотом был напуган, не был готов атаковать или высаживать войска, чтобы начать войну, которую мы выиграем.
— Да, выиграем. Хитрость? Я согласен. Ёси-доно, — решительно заговорил Огама, — нам необходимо покончить с этим и начать войну. Внезапное нападение на Иокогаму, высадятся они в Осаке или нет.
Ёси не смог сразу ответить, ему чуть не стало плохо от внезапно охватившей его тревоги, которую он постарался скрыть. Восемь военных кораблей? Это на четыре больше, чем их отправилось к Китаю, значит, гайдзины усилили свой флот. Зачем? Чтобы отомстить за сацумские убийства на Токайдо, но в особенности за обстрел Огамой их кораблей. И они поступят так же, как в Китае. Тот корабль гайдзинов был потоплен в Тайваньском проливе, но они разорили побережье Китая в сотнях лиг от того места.
Что является для них самой легкой мишенью в Ниппоне? Эдо.
Может быть, Огама понял это, и его секретный план заключается в том, чтобы просто спровоцировать гайдзинов? Если бы я был предводителем гайдзинов, я бы уничтожил Эдо. Они не знают этого, но Эдо неотделим от нашего сёгуната. Если придет конец Эдо, придет конец и сёгунату Торанага, и тогда Земля богов будет отдана на растерзание.
Следовательно, это будет предотвращено любой ценой.
Думай! Как загнать в бутылку гайдзинов, и Огаму, чей ответ состоит в том, чтобы положить под их меч наши головы — не свою.
— Я согласен с вашим мудрым советником, мы должны приготовиться оборонять Осаку, — начал он, чувствуя, как крутит желудок. Потом его тревога за безопасность Эдо выплеснулась наружу. — Направятся они в Осаку сейчас или позже, их военный флот вернулся. Если мы не будем очень осторожны, нам не избежать войны!
— Довольно мы осторожничали. — Огама наклонился ближе к нему. — Я говорю так: высадятся они в Осаке или нет, мы вскроем этот зловонный нарыв у себя на мошонке и уничтожим Иокогаму. Немедленно! Если вы откажетесь это делать, прошу прощения, я сделаю это сам.
ИОКОГАМА
Суббота, 29 ноября
— Мы обогнали флот два дня назад, мистер Малкольм, Джейми, — добродушно произнес капитан клипера, в глубине души потрясённый переменой, произошедшей с Малкольмом, которого он знал с пеленок и с которым совсем недавно, каких-нибудь три месяца назад, он шутил и смеялся в Гонконге за бокалом виски: желтовато-бледное, изможденное лицо, странный, отрешенный взгляд, эти трости, без которых он теперь не мог не только ходить, но даже стоять. — Мы шли под всеми парусами, шестибалльный ветер дул нам прямо в корму, неслись как угорелые; они же никуда не спешили, и правильно делали, потому что никак им не след терять хоть одну из этих посудин с углем, которые они тащили на буксире. — Его звали Шилинг, и он только что прибыл на берег со своего корабля «Танцующее Облако», появившегося в Иокогаме совершенно неожиданно. Этому высокому бородатому человеку с обветренным лицом было сорок два года, двадцать восемь из них он служил «Благородному Дому». — Мы просто поприветствовали их, не снижая хода.
— Чаю, капитан? — спросил Макфей, механически наполняя его чашку: из долгого общения он знал, что это был любимый напиток капитана. В море он пил его постоянно, днём и ночью, тяжело нагружая чашку сахаром и концентрированным молоком. Они сидели в комнатах Малкольма за большим столом, и, как и тайпэн, Джейми едва слушал, приковавшись взглядом к запечатанному пакету с почтой под мышкой у капитана: на пакете был оттиснут герб «Благородного Дома».