Ай-йа, до чего интересна жизнь. Готов поспорить, это нападение и убийство доставят и дьяволам-варварам, и Пожирателям Нечистот с этих островов много неприятностей. Вот и чудесно! Пусть все они захлебнутся в собственных испражнениях!
Интересно получается, что внук Зеленоглазого Дьявола был так жестоко ранен, стало быть, скверный йосс всех мужчин этого рода простирается и на него; интересно, что новость об этом уже тайно летит в Гонконг с нашим самым быстрым курьером. Ах, до чего я мудр и предусмотрителен! Но, опять же, я родился в Срединном Царстве и потому, разумеется, стою выше них всех.
Однако встречный ветер для одного всегда надувает паруса другого. Это известие, несомненно, резко понизит стоимость акций „Благородного Дома“. Зная об этом наперед, я и мои друзья получим большую прибыль. Клянусь всеми богами, я поставлю десятую часть своей прибыли на первую же лошадь на скачках в Счастливой Долине, которая побежит под четырнадцатым номером — сегодняшней датой по варварскому исчислению».
— Хоу! — воскликнул он, вытянув вперед руку.
Центральные башенки храма темнели над улицами и переулками крошечных одноэтажных домов, стоявших каждый отдельно, но при этом кучками, как в сотах.
Два гренадера под началом сержанта охраняли ворота храма, хорошо освещенные масляными фонарями. Рядом с ними стоял Бебкотт.
— Привет, Марлоу, — произнес он с улыбкой. — Поистине неожиданное для меня удовольствие, мадемуазель, добрый вечер. В чем…
— Извините, доктор, — прервала его Анжелика. Она глядела на него снизу вверх, широко раскрыв глаза, пораженная размерами англичанина. — Но Малкольм… мистер Струан… мы слышали, он был опасно ранен.
— Он получил довольно неприятный удар мечом, но рана зашита и сейчас он крепко спит, — как можно более легким голосом произнес Бебкотт. — Я дал ему успокоительное. Я отведу вас к нему через секунду. В чем дело, Марлоу, зачем…
— А Филип Тайрер? — снова прервала его она. — Он… его тоже серьезно ранили?
— Просто поверхностная рана, мадемуазель, вы в данный момент ничего не можете для них сделать, оба приняли снотворное.
— С ним все в порядке?
— Да, в полном порядке, — терпеливо ответил он. — Пойдемте, вы убедитесь сами. — Он повел их через внутренний двор. Стук копыт и звяканье уздечек остановили их. Обернувшись, они с удивлением увидели въезжающий во двор разъезд драгун. — Святый Боже, да это же Паллидар. Что он тут делает?
Они наблюдали, как драгунский офицер отдал честь морским пехотинцам и гренадерам и спешился.
— Продолжайте, — сказал Паллидар, не замечая Марлоу, Бебкотта и Анжелику. — Эти чертовы джапские ублюдки попытались, чёрт возьми, загородить нам дорогу, клянусь Господом! Жаль только, что эти выблядки изменили своё в господа-бога-мать растреклятое решение, а то сейчас бы они у меня уже кормили червей, будь я проклят, и… — Он увидел Анжелику и замолчал, похолодев от ужаса. — Господи Иисусе! О… послушайте, я… я самым искренним образом извиняюсь, мадемуазель, я… э… я никак не предполагал, что здесь могут быть дамы… э… привет, Джон, доктор.
— Привет, Сеттри, — сказал Марлоу. — Мадемуазель Анжелика, позвольте представить вам нашего просторечного капитана Сеттри Паллидара из восьмого драгунского полка Её Величества. Мадемуазель Анжелика Ришо.
Она холодно кивнула, он деревянно поклонился.
— Я… э… приношу свои глубочайшие извинения, мадемуазель. Док, меня прислали для охраны миссии на случай эвакуации.
— Адмирал уже направил нас сюда для этой цели, — резко заметил Марлоу. — С отрядом морских пехотинцев.
— Теперь, когда мы прибыли, вы можете отпустить их.
— Пош… предлагаю вам запросить новых распоряжений. Завтра. Тем временем я как старший офицер беру командование на себя. Старший род войск, старина. Доктор, возможно, вы проводите леди навестить мистера Струана.
Бебкотт озабоченно посмотрел, как они, выкатив грудь, сверлили друг друга глазами. Оба офицера нравились ему. Внешне они оставались дружелюбными, но под этой маской скрывалась готовность драться насмерть. Эти два молодых бычка когда-нибудь сцепятся по-настоящему — да поможет им Бог, если ссора выйдет из-за женщины.
— Я увижу вас обоих попозже, — сказал он, взял Анжелику под руку и увел её.
Бар клуба Иокогамы, самое вместительное помещение во всем Поселении и потому неизменное место всех собраний, сотрясался от людского рева, заполненный почти всеми принятыми в обществе обитателями Поселения — отсутствовали только те, кто упился в стельку или был очень болен. Собрание орало на разных языках, многие были вооружены, многие размахивали кулаками и кричали ругательства маленькой группе хорошо одетых людей, сидевших за столом на небольшом возвышении в дальнем конце бара; большинство из этих последних кричали что-то в ответ, генерал и адмирал были близки к апоплексии.
— Повторите это ещё раз, и, клянусь Господом, я вызову вас прогуляться…
— Иди к черту, недоносок…
— Ет'война, Увильям должен бы…
— Развернуть армию и флот, чёрт подери, и обстрелять Эдо…
— Сровнять эту ихнюю паскудную столицу с землей, клянусь Богом…
— Кентербери должен быть отомщен, Вельям обязан…
— Верно! Увиллим во всем виноватый, Джон Кент, он же мне все равно как брат родной…
— Послушайте, наконец. — Один из сидевших за столом принялся колотить деревянным молотком по столешнице, призывая всех к молчанию. — Меня зовут Уильям, чёрт побери! Уильям. Не Увильям, не Увиллим, не Вульем и не Выльем! Уильям Айлсбери, сколько раз должен я вам повторять! Уильям!
Три бармена, отпускавшие напитки за огромной стойкой, расхохотались.
— До чего жаркое дело эти собрания, народ прямо помирает от жажды, а, приятель? — весело крикнул один из них, протирая стойку грязной тряпкой. Бар был гордостью Поселения, его стойка была намеренно построена на фут длиннее, чем стойка бара шанхайского жокей-клуба, считавшегося до этого самым большим в Азии, и вдвое длиннее стойки бара гонконгского клуба. Стена за их спиной была уставлена рядами бутылок с вином, спиртными напитками, бочонками с пивом. — Дайте же бедолаге сказать, ради бога!
Сэр Уильям Айлсбери, человек с деревянным молотком, вздохнул. Он являлся британским посланником в Японии, старшим сотрудником дипломатического корпуса. Остальные представляли за столом Францию, Россию, Пруссию и Америку. Его терпение лопнуло, и он сделал знак молодому офицеру, стоявшему позади стола. Тот, явно готовый к этому, — как и люди за столом, — немедленно достал револьвер и выстрелил в потолок. Кусочки штукатурки посыпались на пол среди разом наступившего молчания.
— Благодарю вас. Итак, — начал сэр Уильям голосом, полным сарказма, — если вы, джентльмены, угомонитесь на минутку, мы сможем продолжить. — Это был высокий представительный мужчина на исходе четвертого десятка, с худым лицом и торчащими ушами. — Я повторяю, поскольку принятое нами решение затронет всех вас, мои коллеги и я желали бы предварительно обсудить, как нам отреагировать на этот инцидент, — обсудить вместе с вами. Если вы, друзья мои, не хотите слушать или если у вас спросят ваше мнение, а вы не поделитесь им с минимальным количеством бранных слов и выражений — мы рассмотрим все дело в узком кругу, а потом, когда решим, что же БУДЕТ ДАЛЬШЕ, то с удовольствием сообщим вам об этом.