— Твой господин и повелитель в точности знает, что ты говорил. — Малкольм с трудом выбрался из рубашки. Его дядя, Гордон Чен, которым он очень дорожил, прочел ему лекцию об этом труде императора Куна, сказав, что все это и много других столь же важных сведений о ян и инь должно остаться между ними и держаться в секрете от его матери. — Ты чудовищно нахальный сукин сын, — сказал Малкольм по-английски: это была его главная защита в спорах с Ченом и А Ток. Ему, пожалуй, ни разу не удалось переспорить их на кантонском, но они буквально выходили из себя, когда он заговаривал с ними на английском. — И я знаю, что ты пытался поязвить насчет госпожи, но, клянусь Богом, тебе лучше прикусить язык.
Круглое лицо перекосилось.
— Тайпэн, — произнес Чен на своём лучшем кантонском, помогая ему улечься в кровать, — этот человек заботится в первую очередь об интересах своего господина.
— Ай-й-йа! — насмешливо фыркнул Малкольм. — Слова, слетающие с раздвоенного языка, столь же драгоценны, как заплесневевшие рыбьи кости для умирающего с голоду. — Он заметил на бюро конверт, поставленный там вертикально. — Это что такое?
Чен поспешил принести его, радуясь, что перестал быть темой их разговора.
— Какой-то чужеземный дьявол приходил сегодня вечером повидать вас. Наш меняла Варгаш говорил с ним. Этот чужеземный дьявол сказал, что письмо срочное, поэтому меняла попросил этого человека поставить его здесь, на тот случай если наш светлейший господин пожелает прочесть его.
Почерк был незнакомый.
— Который из чужеземных дьяволов?
— Я не знаю, тайпэн. Что-нибудь ещё?
Малкольм покачал головой, зевнул, положил конверт на столик рядом и отпустил его. Бутылочка с лекарством манила.
— Не буду, — твердо сказал он и начал уворачивать фитиль в лампе, потом передумал и вскрыл письмо с неожиданной надеждой, что оно могло быть от Небесного Нашего или даже от отца Лео.
Дорогой мистер Струан! Позвольте мне представиться вам, Эдуард Горнт, служащий компании Ротвелла в Шанхае, уроженец Виргинии, в настоящий момент нахожусь здесь, в Иокогаме, на стажировке у мистера Норберта Грейфорта по просьбе сэра Моргана Брока.
Мистер Грейфорт обратился ко мне с просьбой быть его секундантом в том частном, хотя и весьма настоятельном вопросе дуэли, на которую вы его вызвали. Возможно, я мог бы посетить вас завтра? Устроит ли вас утро, скажем, в полдень или около этого? Имею честь быть, сэр, вашим почтительнейшим слугой, Эдуард Горнт.
Подпись была так же аккуратна, как и остальные, словно выгравированные, строки.
Вторник, 2 декабря
— Доброе утро, мистер Горнт. Позвольте представить вам мистера Макфея, главу японского отделения дома Струана. Прошу вас, располагайтесь, присаживайтесь… Джейми, вы тоже. Кофе, чай, шерри, шампанское?
— Ничего, благодарю вас, мистер Струан.
— Мистер Макфей — один из моих секундантов. Полагаю, детали должны оговариваться между секундантами. Да?
— Да, сэр. Я встретился с мистером Сывородиным, но ничего с ним не обсуждал, согласно пожеланиям мистера Грейфорта.
Оба молодых человека изучали друг друга. С первого мгновения оба испытали одно и то же странное ощущение: сильную симпатию друг к другу. Каждый думал: как это странно, когда некоторые люди нравятся тебе с первого взгляда, без какой-либо определенной причины, тогда как другие, наоборот, не нравятся, некоторые вызывают отвращение, многие просто остаются незамеченными. Впрочем, и в этом случае ни тот, ни другой не сомневались, что, как бы сильно ни разгорелась сначала их привязанность друг к другу, она ничего не изменит. Скоро — сегодня, завтра, даже через несколько минут — что-нибудь столь же быстро вернет их к нормальности, к привычной и удобной старинной вражде, которая связывает их фирмы и продлится века, и они отмахнутся от промелькнувшего между ними дружелюбия как от некоего непостижимого отклонения от нормы.
— Чем я… мы… можем быть вам полезны? — спросил Малкольм.
Улыбка Горнта была искренней; зубы у него были белые, как у Малкольма. Он был примерно такого же роста, но более легкого сложения, не так элегантно одет, волосы темные, в отличие от рыжевато-каштановых волос Струана, и глаза карие, а не голубые, как у шотландца.
— Господин Грейфорт хотел подтвердить день, оружие и так далее.
— Вам известно, что все это противозаконно, мистер Горнт, — сказал Джейми, — и что сэр Уильям официально запретил эту дуэль?
— Да, мистер Макфей.
Джейми неуютно пошевелился в кресле. Ему как никогда было противно, что он оказался замешанным в это дело, и ещё больше его беспокоило странное настроение, установившееся в комнате. Он никак не мог в нем разобраться. Вместо естественной вражды и ледяной холодности все было больше похоже на придворную церемонию, причудливо приятную и заранее предопределенную.
— Раз с этим все ясно, что у Норберта на уме?
— Сегодня вторник. Через неделю от сегодняшнего дня вас устроит?
— Я бы предпочел среду, десятое, — тут же ответил Малкольм. В предрассветные часы у него возник план. Сон бежал от него. Он сражался с драконом, который жил в маленькой бутылочке, и одержал победу, хотя борьба не прошла бесследно и утренняя доза исторгла у него глубокий вздох облегчения.
«Гарцующее Облако» прибудет в воскресенье и должно отправиться в обратный путь в среду вечером. Он тайно договорится с капитаном выйти в море сразу же, как только сумеет попасть на борт после дуэли. К тому времени он уже либо проведет Анжелику на корабль, либо организует все так, чтобы Джейми сопровождал её домой на следующем корабле, — это решение будет принято в последнюю минуту. Возможно, будет лучше всего, если Джейми приедет с Анжеликой. Он послушно выполнит одно из желаний матери, и это отчасти погасит её гнев в отношении Джейми и, будем надеяться, заставит её отменить приказ о его увольнении — он был в долгу перед Джейми и обязательно испробует все, чтобы защитить его. Если Анжелика окажется на борту, может быть, ему и удастся найти способ уговорить капитана Стронгбоу забыть о распоряжении его матери.
Вероятность невелика, подумал он, очень невелика, но с трусливым сердцем красавицы не завоюешь, а большего я сделать не могу. Йосс.
— Я бы предпочел среду.
— Полагаю, возражений не будет, сэр. Что же до места, мы предлагаем на рассвете на Ничейной Земле между деревней и Пьяным Городом. Не на ипподроме, поскольку там слишком людно: первые всадники и так далее.
Малкольм рассмеялся, сам не зная почему.
— Хороший выбор, — сказал он, прежде чем Джейми успел открыть рот. Гораздо удобнее для меня, там спокойнее, ближе к морю, гораздо проще проскользнуть на клипер с причала Пьяного Города, чем с нашего. — Мне очевидно, что вы уже много знаете о Иокогаме, а ведь вы здесь всего один день.