Во что бы это ни встало, он знал, что заплатит, и заплатит с радостью.
— Цена — помимо мести?
— Когда я вернусь.
Малкольм прождал весь день, но незнакомец не вернулся. Это его не встревожило. В тот вечер он ужинал один. Анжелика сказала, что устала, слишком много праздников и развлечений допоздна, она ляжет пораньше, это будет ей полезно.
— Поэтому, мой дорогой Малкольм, я просто перекушу слегка у себя в комнате, расчешу волосы и потом — спать, спать, спать. Сегодня вечером я люблю тебя и оставлю тебя… ты покинут.
Он не расстроился. Душа его была так полна надеждой, что он опасался, что расскажет ей обо всем, если она останется с ним, и когда Джейми заглянул к нему рано вечером, ему пришлось напрячь все силы, чтобы фантастическая новость не слетела у него с языка.
— Небесный Наш отыскал ответ? — спросил Джейми.
— Нет, Боже милостивый, нет, ещё нет. Почему ты спрашиваешь?
— Ты выглядишь таким, таким… словно тяжесть всего мира упала с твоих плеч. За последние недели ты ещё ни разу так хорошо не выглядел. Но ты получил какую-то добрую весть?
Малкольм широко ухмыльнулся.
— Может быть, я пережил кризис и теперь по-настоящему поправляюсь.
— Надеюсь, что так. Это несчастье с тобой в добавление ко всему остальному… Я просто не представляю, как это тебе удается. После всего, что произошло за эти недели, я действительно вымотался, а сегодня ещё этот Горнт — последняя соломинка. Есть в нем что-то, что пугает меня.
— Как это?
— Не знаю, просто такое чувство. Возможно, он не так безобиден, как кажется. — Джейми нерешительно помолчал. — У тебя найдется минута для разговора?
— Конечно, присаживайся. Бренди? Наливай себе сам.
— Спасибо. — Джейми плеснул себе немного бренди из буфета, потом подтащил к огню ещё одно кресло с высокой спинкой и сел напротив Малкольма. Шторы были задернуты на ночь, в комнате было уютно. Легкий запах дыма от потрескивающих в камине дров и звяканье корабельных колоколов флота в заливе добавляли к атмосфере покоя. — Пара вещей: тем или иным способом я хочу вернуться в Гонконг на несколько дней перед Рождеством.
— Чтобы повидаться с матерью?
Джейми кивнул и пригубил бренди.
— Я бы хотел попасть на «Гарцующее Облако». Клипер придет… чему ты улыбаешься?
— Ты опередил меня на один шаг. Я тоже планировал быть на его борту.
Джейми заморгал, потом расплылся в блаженной улыбке.
— Ты передумал и собираешься сделать то, о чем она просит?
— Не совсем. — Малкольм рассказал ему о своём плане относительно «Гарцующего Облака» и увидел, как радость испарилась с лица Джейми. — Не беспокойся, я гораздо лучший стрелок, чем Норберт, и при условии, что он согласится стреляться на двадцать шагов без сближения, он мертв, как кусок дерьма, если я решу убить его. Забудь о Норберте. Анжелика: если нам не удастся тайно провести её на борт, я говорю «нам», потому что ты всегда был частью плана, ты привезешь её на следующем корабле, так что в любом случае окажешься в Гонконге до Рождества.
Джейми колебался.
— Миссис Струан все равно будет очень раздражена, когда узнает, что Анжелика с нами.
— Предоставь мне беспокоиться на этот счет.
— Хорошо. Что приводит меня к главному: я подумывал о том, чтобы открыть свою фирму, когда уйду из компании Струанов, по сути, именно об этом я и хотел поговорить. Не возникнет ли у тебя возражений.
— Напротив, я пойду на все, наша компания пойдет на все, чтобы помочь тебе, как только можно. Но до этого ещё далеко.
— Я думаю, она уже решила, что я должен уйти.
— Я буду возражать против этого изо всех сил, — пообещал Малкольм, пораженный. — Тебя пора повысить, дать прибавку к жалованью, и компания пострадает, если потеряет тебя, это-то она должна понимать. Что за сумасшедшая мысль пришла тебе в голову?!
— Да. Но если это станет необходимо… выслушайте меня, тайпэн, если это будет необходимо, станете ли вы возражать?
— Против того, чтобы ты начал своё дело? Нет. Но мне даже думать об этом не хочется, и компания от этого проиграет, клянусь Всевышним. Этого не случится, а если… если ты попросишь отпустить тебя, я найду способ заставить тебя остаться — уговорить тебя остаться. Найду обязательно.
— Спасибо, огромное спасибо. — Джейми сделал большой глоток и почувствовал себя немного лучше. Он встал и от души сказал: — Я всем сердцем надеюсь, что у тебя все сложится хорошо, Малкольм.
— Да, я знаю, Джейми. И у тебя все тоже будет нормально. Спокойной ночи.
В тишине своей комнаты Малкольм с удовольствием вытянул ноги в сторону камина, с нетерпением ожидая завтрашнего дня и новых сведений от Горнта.
Он станет ключом к Тесс.
Есть своя ирония в том, что я нужен ему так же, как и он нужен мне, и при этом мы враги. У меня есть предчувствие, что мы всегда ими будем. Какова же его цена? Это будет что-то, что я смогу ему дать. Он достаточно умен, чтобы не требовать большего. Почему ты так уверен? Месть — слишком сильный мотив, я знаю.
Сегодня для Андре настало время второго свидания с Хинодэ. Ровно десять дней, двадцать два часа и семь минут назад он видел её во всем её великолепии, та ночь навсегда отпечаталась в его памяти.
— Добрый вечер, Фурансу-сан, — застенчиво сказала она, её японский звучал как музыка. Передняя комната начиналась сразу за маленькой верандой; их дом стоял в саду Трех Карпов, благоухающем в этот вечер, как благоухала она сама. Золото с коричневым — цвета зимы — изысканно заиграли на её кимоно, когда она поклонилась ему и показала на подушечку напротив себя. Позади неё сёдзи в её спальню была приоткрыта, позволяя видеть край футонов и покрывал, которые станут их первой постелью. — Саке подано так, как, мне сказали, вы любите. Прохладным. Вы всегда пьете саке прохладным?
— Да-да, я… я люблю вкус более хорошо. — Он обнаружил, что запинается, его японский звучал грубо, руки словно мешали ему, он не знал, куда их деть, ладони были влажными от пота.
Она улыбнулась.
— Странно пить холодные напитки зимой. Ваше сердце остается холодным и зимой, и летом?
— И-и-и-и, Хинодэ, — ответил он, сердце стучало у него в ушах и в горле. — Мне кажется, мое сердце как камень уже так долго, думаю о тебе, не знаю, горячее, или холодное, или какое. Ты прекрасна.
— Это только для вашего удовольствия.
— Райко-сан рассказала тебе обо мне, да?
Её раскосые глаза спокойно смотрели с белого лица, брови были выщипаны, и на их месте нарисованы две ровные дуги, высокий лоб, линия волос мыском спускалась посередине — примета, предвещавшая раннее вдовство, — черные волосы, убранные в высокую прическу и закрепленные черепаховыми гребнями, как ему хотелось распустить их.