— Но, пожалуйста, нельзя ли мне остаться с вами?
— Будет разумно, если ты поедешь дальше своей дорогой — разумеется, ты понимаешь, что я оказала твоему опекуну самую большую из услуг, когда приняла тебя. Теперь ты в безопасности, — доброжелательно сказала она.
— Но… но что вы станете делать, у вас ведь нет прислужницы. Я хочу служить вам и…
— Да, и ты справлялась очень хорошо, но я без труда смогу нанять кого-нибудь. Пожалуйста, не беспокойся об этом. Теперь скажи, ты вернешься в Киото? — Когда Сумомо промолчала в ответ, лишь тупо глядя перед собой, она мягко спросила: — Что твой опекун сказал тебе делать, когда ты расстанешься со мной?
— Он… он не сказал.
Койко нахмурилась.
— Но, разумеется, у тебя должен быть какой-то план.
— О да, госпожа, — ответила Сумомо, потрясенная и ещё больше взволнованная — её рот говорил сам по себе: — он сказал мне, что я должна оставаться с вами до Эдо. Потом… потом, если таково будет ваше желание, я должна была оставить вас.
— И куда ты должна была пойти?
— К… к Оде-сама.
— Да, это понятно, но где это в Эдо.
— Я точно не знаю. Позвольте налить вам е…
— Ты не знаешь точно, Сумомо? — Койко нахмурилась ещё больше. — А есть ещё какая-нибудь семья, в которую ты можешь пойти, если его там нет?
— В общем, да, есть одна гостиница, они будут знать, где он, или там будет записка для меня, но я клянусь, что не буду вам обузой в путешествии, совсем нет, я так многому учусь у вас…
Чем больше Койко слушала, как девушка торопливо пытается убедить её — глупо, подумала она, ведь ей должно быть ясно, что я уже приняла решение, — тем меньше ей нравилось то, что она слышала, и тем больше её тревожила взволнованность Сумомо и то, как та говорила, уставив глаза в пол.
Она закрыла уши, перестав слушать её доводы, и использовала это время, чтобы самой собраться с мыслями. Мысли эти становились все более зловещими.
— Твой опекун, он тоже будет в Эдо?
— Я не знаю, прошу прощения. Пожалуйста, позвольте мне налить вам ещё…
— Этот Ода-сама родом из Сацумы… он служит в гарнизоне дворца Сацумы?
— Нет. — Сумомо обругала себя, она должна была ответить «я не знаю». — Сацу…
— Тогда что он делает в Эдо?
— Я не знаю, госпожа, — смешавшись, ответила Сумомо, её ум не успевал за вопросами Койко, с каждой секундой она становилась все растеряннее. — Я не видела его почти год, то есть… мне сказали, что он будет в Эдо.
Койко сверлила её взглядом. Её голос стал резким.
— Твой опекун сказал, что этот Ода-сама сиси, поэтому он… — Она не договорила. С этим словом, произнесенным вслух, огромность того, что она сделала, чем рискнула, согласившись взять эту девушку с собой, захлестнула её, подобно гигантской волне. — Сиси считают князя Ёси своим первым врагом, — простонала она, — если он враг, зна…
— Нет, госпожа, он не враг, он — нет, только сёгунат, бакуфу, они враги, он выше этого, он не враг, — страстно заговорила Сумомо, ложь далась ей легко, потом добавила, не успев остановиться вовремя: — Кацум… мой опекун много раз говорил об этом всем нам.
— Всем вам? — Лицо Койко стало белым как мел. — Наму Амида Буцу! Ты одна из его учеников! — Кацумата говорил ей, что готовил нескольких избранных молодых женщин как воинов своего боевого отряда. — Он… он обучал и тебя тоже?
— Я всего лишь смиренная сторонница движения, госпожа, — ответила Сумомо, отчаянно пытаясь взять себя в руки и сохранять выражение лица спокойным.
Койко повела головой, не веря своим ушам, её мозг отказывался работать, блистательный мир, в котором она жила несколько минут назад, рассыпался в прах.
— Так ты одна из них, да, одна из них!
Сумомо не мигая смотрела на неё, не зная, как избежать этой ямы, которая вдруг разверзлась перед ними обеими.
— Госпожа, прошу вас, давайте спокойно все обсудим. Я… я не угроза для вас, как и вы для меня, давайте согласимся на этом. Я поклялась защищать вас, и я буду вас защищать, и князя Ёси, если понадобится. Позвольте мне ехать с вами. Клянусь, я оставлю вас сразу же, как только мы достигнем Эдо. Пожалуйста. — Она продолжала смотреть на Койко, словно пыталась взглядом подчинить её своей воле и заставить согласиться. — Вы никогда не пожалеете о своей доброте. Пожалуйста. Мой опекун попросил вас об услуге всей жизни. Пожалуйста, я буду служить вам…
Койко почти не слышала слов. Она смотрела на неё как мышь на приготовившуюся к броску кобру. Ни одной мысли не осталось в её голове, кроме одной: как спастись, как превратить все это в сон? Или это сон? Приди в себя, твоя жизнь лежит на чаше весов, больше, чем твоя жизнь, ты должна мыслить здраво.
— Отдай мне свой нож.
Сумомо не колебалась. Её рука скользнула в складки оби, и она протянула Койко нож в ножнах. Койко приняла его так, словно он был раскален докрасна. Не зная, что с ним делать дальше — всякое оружие было запрещено в Плывущем Мире, и раньше она никогда не держала в руках смертоносного клинка, не имела своего и не испытывала в нем нужды, — она засунула его в свой оби.
— Что тебе нужно от нас? Зачем ты здесь? — Её голос был едва слышен.
— Только затем, чтобы путешествовать с вами, госпожа, — ответила Сумомо, словно разговаривала с ребенком, не сознавая, что и её лицо побелело. — Только чтобы путешествовать с вами, никакой другой причины нет.
— Ты была среди убийц, напавших на сёгуна Нобусаду?
— Конечно нет, я всего лишь простая сторонница, друг…
— Но это ты была тем шпионом, который нашептал, что мой господин собирался покинуть казармы, чтобы встретиться с Огамой — это была ты!
— Нет, госпожа, клянусь вам. Я уже сказала вам, что он не враг, это был какой-то сумасшедший-одиночка, не кто-то из нас, я опять повторя…
— Тебе придется оставить меня, ты должна, — чуть слышно произнесла Койко. — Пожалуйста, уходи. Пожалуйста, уходи сейчас же, пожалуйста. Быстро.
— Нет никаких причин тревожиться или бояться. Никаких совершенно.
— О, но я боюсь, я в ужасе, в ужасе от того, что кто-то должен… должен обличить тебя, а Ёси… — Эти слова словно повисли в воздухе между ними. Их взгляды сомкнулись. Воля сверкала в глазах Сумомо, Койко, беспомощная, сгибалась перед изливавшейся из них силой. Казалось, они обе постарели. Сердце Койко разрывалось от того, что она могла быть настолько наивна и что её идол так зло использовал её; Сумомо же была в бешенстве от того, что оказалась такой глупой и не согласилась уйти сразу же, как только эта всюду сующая свой нос шлюха заговорила об этом. Дура, какая же я дура, думали обе.
— Я сделаю, как вы скажете, — тихо произнесла Сумомо. — Я уеду, даже если…
Сёдзи отодвинулись в сторону. В комнату весело вступил Ёси, направляясь во внутренние покои. Оцепенение разом спало с них обеих. Они торопливо поклонились. Он остановился на полпути, все его чувства кричали ему об опасности.