— Два года! Это же тюремный приговор, в господа-бога-душу-мать!
— Согласен с вами. — Сэр Уильям чувствовал себя также неуютно, памятуя о переменчивости собственного Министерства иностранных дел, о его склонности к неожиданным назначениям, столь же олимпийским по своей природе. — Аляска? Брр! Ничего о ней не знаю… вам доводилось там бывать? В прошлом году корабль, на котором я прибыл, заходил в Ванкувер, в нашу тамошнюю колонию. Это просто форпост, и мы не продвигались дальше на север.
— Ситка не многим дальше. Я был там однажды в юности. Теперь там у нас постоянное Поселение, много торговцев, несколько сотен лачуг, — сказал Сергеев с кислой миной. — Меха, морозы, беззаконие, неграмотность, индейцы пьяные и никакого общества. Это место — гнусная пустыня, открытая Берингом и Чириковым сто с чем-то лет назад… Поначалу они думали, что это просто часть наших северных земель, пятьдесят с небольшим миль замерзающего залива; они не поняли, что это был пролив, который потом назовут именем Беринга. Шестьдесят с небольшим лет назад один из моих двоюродных дедов помог организовать Русско-американскую пушную компанию, наших монопольных торговцев пушниной, и назначил одного высокомерного выблядка — родственника по фамилии Баранов — её директором, который и перевел столицу в Ситку. Она стоит на острове недалеко от побережья; остров абсолютно глухой и пустынный и называется — угадайте как? — остров Баранова. К сожалению, мой род вложил в Аляску большие средства. Отсюда и назначение. В-господа-мать-так их и растак! Их обоих.
Сэр Уильям рассмеялся, и Анжелика повернулась к ним.
— Могу я разделить шутку?
— Э-э… она была… ну-у… не слишком смешная, моя дорогая, — сказал он, отложив в голове эту крайне интересную информацию для пересылки в Лондон, — простая русская вульгарность.
— Английский юмор, Анжелика, — рассмеялся Сергеев. — И с этой радостной мыслью прошу к столу.
Он галантно поклонился, подошел к Морин и проводил её в столовую залу. Сэр Уильям и Анжелика последовали за ними, затем все остальные. Богатые серебряные приборы на обеденном столе, слуги в ливреях позади каждого кресла, другие в огромных количествах подносят мясо во всех видах, борщ, пироги, графины с ледяной водкой, шампанское, французские вина и шербет. Цыганские музыканты с русского военного корабля, затем после них казацкие танцоры из собственной свиты графа, которых он возил с собой для увеселения.
Разговоры за столом не смолкали, и все по-прежнему сравнивали: крошечная и высокая, француженка против одной из нас, восхитительный французский акцент, приятный уху шотландский выговор. Обе рождают желание, Анжелика гораздо большее; обе составят достойную партию и обещают стать прекрасными женами, Морин гораздо лучшей.
Суббота, 3 января
— Масса внизу, мисси-тайтай.
— Мастер Горнт?
А Со пожала плечами, стоя в дверях будуара Анжелики.
— Квэй-ло масса. — Рукой она показала на кого-то высокого и с привычным стуком захлопнула дверь.
Анжелика быстро взглянула в зеркало. Сдерживаемое волнение добавило краски в лице, другой косметики ей не требовалось. Секунда-другая, чтобы щелкнуть замочком дневника и убрать его. Последний взгляд кругом, и она плавно выскользнула из комнаты. Черное шелковое платье с множеством нижних юбок, волосы подвязаны аккуратным шифоновым шарфом, тоже черным. Обручальное кольцо-печатка. Вниз по лестнице, не замечая слуг, занятых с раннего утра своими делами.
В кабинет тайпэна. Горнт стоял у окна, глядя на залив. Чен ждал с траурным видом.
— Доброе утро, Эдвард.
Он повернулся и приветливо улыбнулся.
— Доброе утро, мэм.
— Могу я заказать для вас кофе или шампанское?
— Благодарю, ничего не нужно, я только что позавтракал. Просто хотел рассказать вам о Гонконге и вашем списке покупок. Надеюсь, я вас не побеспокоил.
— Спасибо. Чен, подожди снаружи, хейа.
Едва они остались одни, как она тихо сказала:
— Это теперь кабинет Альберта, я заняла его на время, пока он в бухгалтерии с Варгашем, поэтому может получиться, что времени у нас будет немного — трудно найти место, где можно было бы поговорить наедине. Давайте сядем здесь, Эдвард. — Она показала на стол у окна. — Прохожие могут видеть нас, это должно быть нормально, вы были другом Малкольма. Пожалуйста, быстро, что произошло?
— Позвольте сначала сказать, что вы выглядите чудесно.
— Вы тоже. — Её нетерпение теперь было заметным. — Пожалуйста?!
— Все прошло очень хорошо, как мне кажется, — сказал он так же тихо. — Из Тесс вышел бы великий игрок в покер, поэтому я не могу быть уверен. При нашей первой встрече я рассказал ей о моей информации, касающейся Броков, как мы договаривались, упомянув несколько раз, по разным поводам и разными словами, что именно из-за вас я решил увидеться с ней. Не то что…
— Вы были первым с корабля, кого она видела?
— Да, в этом я совершенно уверен, потому что прибыл на берег на катере портового лоцмана, прежде чем «Гарцующее Облако» бросил якорь, вместе с капитаном Стронгбоу. После того как я рассказал Тесс о Броках, особой реакции не было, она меня внимательно выслушала, задала несколько вопросов, потом сказала: «Пожалуйста, приходите завтра с вашими уликами вскоре после рассвета. Воспользуйтесь боковой дверью в проулке, её оставят незапертой, поплотнее закутайте лицо и будьте осторожны, у Броков везде свои шпионы». На следующий день…
— Погодите! Вы рассказали ей о… о смерти Малкольма и о нашем браке?
— Нет, это я предоставил Стронгбоу, — ответил Горнт. — Начну с начала. Мы вместе отправились на берег на лоцманском катере, по моему предложению, не поднимая на этот счет шума. Хоуг в этот план посвящен не был — он не умеет держать язык за зубами. Я вызвался поддержать Стронгбоу и помочь, потому что был свидетелем части всего этого… бедняга был перепуган насмерть, хотя это действительно был его долг — первым сообщить ей. Когда он выпалил, что Малкольм умер, она побелела. Стронгбоу был убит горем и пробормотал, запинаясь: «Я привез свидетельство о смерти, миссис Струан, документы дознания и письмо от сэра Уильяма, смерть была от естественных причин и случилась на борту „Гарцующего Облака“. Мы нашли его мертвым утром, на следующий день после его женитьбы…»
Она стрелой взвилась с кресла и закричала пронзительно: «Вы обвенчали моего сына с той женщиной?» Стронгбоу чуть не умер на месте и вывалил всю историю так быстро, как только смог, про «Жемчужину», про дуэль, про то, как я спас Джейми жизнь, убив Норберта, как нашли Малкольма, рассказал все, что знал, как вы были потрясены в то утро. Пот катил с него градом, Анжелика. Должен признаться, я и сам был в поту — после первого вскрика Тесс замерла неподвижно, она просто стояла и слушала, только глаза горели, как у горгоны Медузы. Потом Стронгбоу протянул ей какие-то письма, я заметил, что одно было от сэра Уильяма, промямлил, что просит, мол, прощения, но таков его ужасный долг — первому сообщить ей, и на деревянных ногах вышел из комнаты.