— Скверная ночь, — сказал он.
Старший родственник лишь бросил на него ненавидящий взгляд. Молчание затягивалось. И тут старые часы пробили восемь раз — полночь. Раздался стук в дверь.
— Войдите, — с облегчением проговорил Аластэр Струан, обрадовавшись, что можно начинать.
Дверь открыл Лим Чу, личный слуга тайбаня. Он отошел в сторону, чтобы пропустить Филлипа Чэня, компрадора компании «Струанз», а затем закрыл за собой дверь.
— А, Филлип, ты, как всегда, вовремя. — Аластэр Струан старался казаться веселым. — Шампанского?
— Благодарю, тайбань. Да, спасибо. Добрый вечер, Иэн Струан Данросс. — Филлип Чэнь обратился к младшему по возрасту с необычной официальностью. По-английски он говорил как настоящий британский аристократ, хотя в его жилах текла и европейская, и азиатская кровь. Ему было около семидесяти. Сухощавый, больше похожий на китайца, чем на европейца, очень красивый. Седина, высокие скулы, белая кожа и тёмные, очень тёмные китайские глаза. — Жуткая ночь, верно?
— Действительно, жуткая, Дядюшка Чэнь. — Данросс использовал это принятое у китайцев вежливое обращение к старшим, потому что уважал Филлипа в той же мере, в какой презирал своего кузена Аластэра.
— Говорят, тайфун будет страшный, — заметил Аластэр Струан, наливая шампанское в тонкие бокалы. Сначала он подал бокал Филлипу Чэню, а затем Данроссу. — Ваше здоровье!
Они выпили. Окна задребезжали под очередным шквалом.
— Какая удача, что в эту ночь я не в море, — задумчиво проговорил Аластэр Струан. — Ну что, Филлип, вот ты и опять здесь.
— Да, тайбань. Для меня это большая честь. Да, очень большая честь. — Он чувствовал напряжение между собеседниками, но не обращал на это внимания. Когда один тайбань Благородного Дома передает власть другому, разгул страстей — обычное дело.
Аластэр Струан сделал ещё глоток, наслаждаясь вином. В конце концов он заговорил:
— Иэн, у нас заведено, что кто-то должен быть свидетелем смены тайбаней. Это всегда наш действующий компрадор, и только он. Филлип, какой это уже раз?
— Я был свидетелем четыре раза, тайбань.
— Филлип знает почти всех из нас. Ему известно слишком много наших секретов. А, дружище? — Филлип Чэнь лишь улыбнулся. — Положись на него, Иэн. Он дает мудрые советы. Ему можешь доверять.
«Насколько любой тайбань вообще может кому-то доверять», — мрачно подумал Данросс.
— Да, сэр.
Аластэр Струан поставил бокал.
— Первое: Иэн Струан Данросс, обращаюсь к тебе официально — желаешь ли ты стать тайбанем компании «Струанз»?
— Да, сэр.
— Клянешься ли ты Богом, что все, что мы сейчас будем делать, останется в тайне и не будет раскрыто никому, кроме того, кто придет тебе на смену?
— Да, сэр.
— Поклянись официально.
— Клянусь Богом, что все, что мы сейчас будем делать, останется в тайне и не будет раскрыто никому, кроме того, кто придет мне на смену.
— Вот, читай вслух. — Тайбань передал ему пожелтевший от времени пергамент.
Данросс взял документ. Почерк тонкий и неразборчивый, но читать можно. Он взглянул на дату — 15 июля 1841 года, — и его волнение возросло.
— Это писал Дирк Струан?
— Да. В основном. Кое-что добавил его сын, Кулум Струан. У нас, конечно, есть фотокопии на случай, если с ним что-то стрясется. Читай!
— «Мое завещание накладывает обязательства на каждого наследующего мне тайбаня, и прежде, чем принять мое дело, он должен прочитать это завещание вслух и поклясться перед Богом в присутствии свидетелей — в соответствии с порядком, который установил я, Дирк Струан, основатель фирмы „Струан и компания“, — что принимает их и навсегда сохранит в тайне. Я требую этого, дабы увериться в угодной мне преемственности и дабы предвосхитить трудности, неизбежно ожидающие продолжателей моего дела из-за пролитой мною крови, моих долгов чести и непредсказуемости Китая, с которым мы неразрывно связаны и который, без сомнения, есть уникальное место на этой земле. Вот моя последняя воля и завещание.
Первое: единовременно в компании пребудет лишь один тайбань, и ему дана полная, абсолютная власть, он волен принимать всех остальных на работу и отстранять от неё, ему подчиняются все наши капитаны и все корабли и компании, где бы они ни находились. Тайбань всегда один, в этом его радость и боль. Никто не вправе вмешиваться в его личные дела, и все должны защищать его спину. Все его приказания надлежит выполнять, и образование любых комитетов, правлений или групп внутри компании в ограничение его абсолютной власти не дозволяется.
Второе: когда тайбань стоит на шканцах нашего корабля, он главнее даже капитана, и каждое его слово — закон, будь то боевой приказ или команда по управлению кораблем. До назначения на корабли все наши капитаны приносят клятву перед Богом.
Третье: тайбань выбирает себе преемника сам, но исключительно из шести членов внутреннего правления компании. Один из их числа является нашим компрадором, который всегда происходит из дома Чэнь. Остальные пятеро должны быть достойны звания тайбаня, то есть отличаться добропорядочным нравом и преданностью, провести по меньшей мере пять полных лет на службе компании в качестве торговцев с Китаем и быть здравыми духом. Они должны исповедовать христианскую веру и состоять в родстве с кланом Струанов по рождению или браку. Моей линии или линии моего брата Робба предпочтения не отдавать, кроме тех случаев, когда претендент намного превосходит всех остальных по силе духа или личным качествам. Члены внутреннего правления могут выполнять обязанности советников тайбаня, если он того пожелает, но, повторяю ещё раз, голос тайбаня почитается за семь против голоса каждого из них.
Четвертое: если тайбань сгинет в море, погибнет в бою или исчезнет на шесть лунных месяцев, не выбрав преемника, внутреннее правление выбирает в качестве такового одного из своих членов, у каждого при этом будет один голос, за исключением компрадора, голос которого почитается за четыре. После этого тайбань таким же образом приводится к присяге перед лицом своих товарищей. Проголосовавшие против него при открытом голосовании немедленно исключаются из компании навсегда без какой-либо компенсации.
Пятое: выборы во внутреннее правление или исключение из него проводятся исключительно по желанию тайбаня при удалении его на покой, которое произойдет тогда, когда он соблаговолит это сделать. Он забирает себе не более десяти частей из каждой сотни всякой стоимости, за исключением наших кораблей, которые во всякое время исключаются из оценки. Наши корабли, их капитаны и их команды суть источник нашей жизненной силы и линия жизни на будущие времена.
Шестое: каждый тайбань утверждает выборы компрадора. До своего избрания компрадор подтверждает письменно, что может быть смещен в любой момент и никаких объяснений тому не потребуется, что он уступит место другому, если тайбань того пожелает.