— Хорошо. Ближайшие несколько дней ты будешь находиться здесь, в Главном управлении.
У разинул рот:
— Но, сэр, мой… Есть, сэр.
Армстронг вышел первым, выпустил Очкарика и закрыл за ним дверь. Ключ и бланк он передал агенту Эс-ай, дежурившему за столом.
— Пленку я пока оставил у себя. Вот расписка.
— Есть, сэр.
— Вы не позаботитесь о констебле У? Он погостит у нас пару дней. Начните собирать его данные — он был очень и очень полезен. Я буду рекомендовать его в Эс-ай.
— Есть, сэр.
Поднявшись в лифте на свой этаж, Армстронг ощутил во рту тошнотворный кисло-сладкий привкус дурного предчувствия. Допросы в Эс-ай были для него просто проклятием. Он терпеть их не мог, хотя проводил их быстро и с неизменным успехом. Ему больше нравилось старомодное состязание умов, требующее терпения, а не всех этих новомодных психологических приемов.
— Это все чертовски опасно, вот что я вам скажу, — бормотал он себе под нос, шагая по коридору.
Он вдыхал еле ощутимый затхлый запах Главного управления, ненавидя Кросса, и Эс-ай, и все, что за этим стоит, ненавидя сведения, до которых докопался. Дверь его кабинета была открыта.
— О, привет, Брайан, — пробурчал он, закрывая за собой дверь. Брайан Квок сидел, положив ноги на стол, и лениво листал утренние коммунистические газеты на китайском языке. По окну за его спиной бежали струйки дождя.
— Что нового?
— Довольно большой материал про Иран, — сказал Брайан, погруженный в чтение. — Здесь говорится, что «капиталистические правители ЦРУ вместе с тираном шахом подавили народную революционную войну в Азербайджане», «тысячи убитых» и так далее. Во все это я не верю, но похоже, что ЦРУ и Девяносто вторая аэромобильная дивизия сняли напряженность в регионе, и это первый раз, когда янки поступили правильно.
— Добра от этого будет хоть отбавляй!
Брайан Квок поднял на него глаза. Улыбка погасла.
— Что случилось?
— Настроение паршивое. — Армстронг помолчал. — Я попросил принести пару пива, а потом съедим ланч. Как насчет карри? Не против?
— Хорошо, но, если настроение у тебя паршивое, давай обойдемся без ланча.
— Нет, оно не настолько паршивое. Я… я просто терпеть не могу «белые» допросы… Меня от них в дрожь бросает.
Брайан Квок широко открыл глаза.
— Ты допрашивал там старую ама! За каким дьяволом?
— Кросс приказал. Ублюдок!
Брайан Квок отложил газету.
— Да, это точно. Уверен, что не ошибаюсь насчет него, — негромко проговорил он.
— Только не сейчас, Брайан. Может, за ланчем, но не сейчас. Господи, как хочется выпить! Чертов Кросс и проклятая Эс-ай! Я здесь давно не работаю, а он ведет себя так, словно я один из его людей.
— Вот как? Но ты же сегодня вечером выходишь на «шестнадцать дробь два». Я понял, что тебя временно прикомандировали.
— Он об этом ничего не говорил. А что такое?
— Если он ничего не сказал, то я тоже лучше помолчу.
— Хорошо. — В Эс-ай подобное было в порядке вещей: для безопасности, чтобы свести к минимуму утечки, всех фактов не сообщали даже самым надежным агентам, которые работали по одному и тому же заданию. — Не хочу я, черт побери, чтобы меня куда-то прикомандировывали, — проворчал Армстронг, зная, что никуда не денется, если это приказ Кросса. — Этот перехват имеет отношение к «Севрину»?
— Не знаю. Надеюсь. — Брайан Квок изучающе посмотрел на него и улыбнулся. — Не вешай нос, Роберт. У меня есть для тебя кое-какие хорошие новости.
Армстронг в который уже раз обратил внимание, как красив его друг: крепкие белые зубы, золотистая кожа, твердый подбородок, живые глаза и эта исходящая от него залихватская уверенность.
— Превосходно выглядишь, мерзавец, — сказал он. — Что за хорошие новости? Ты надавил на друга Одноногого в ресторане «Пара» и он выдал тебе имена первых четырех победителей в субботу?
— Мечтай, мечтай! Нет, это насчет тех папок, что ты утащил вчера из офиса Зубастика Ло и передал в департамент по борьбе с коррупцией. Помнишь? От Фотографа Энга?
— Вот как? О да.
— Похоже, наш ненадежный американо-китайский гость Томас К. К. Лим, который пропадает «где-то в Южной Америке», довольно примечательная личность. Его папкам цены нет. Они просто золотые! К тому же на английском, так что наши борцы с коррупцией промчались по ним как в туалет после слабительного. Ты откопал целое сокровище!
— Он связан с Цу-янем? — Мысли Армстронга сразу заработали в другом направлении.
— Да. И со многими другими людьми. Очень важными людьми, оче…
— С Банастасио?
Брайан Квок улыбнулся одним ртом.
— С самим Винченцо Банастасио. А это прекрасно увязывает Джона Чэня, винтовки, Цу-яня, Банастасио и теоретические выкладки Питера Марлоу.
— Бартлетт?
— Его пока нет. Но Марлоу знаком с кем-то, кто знает слишком много из того, чего не знаем мы. Думаю, нам стоит им заняться. Как ты?
— О да. Что ещё в этих бумагах?
— Томас К.К. Лим — католик, американец в третьем поколении. Он как сорока: собирает самую разную взрывоопасную корреспонденцию, письма, записки, меморандумы и тому подобное. — Брайан Квок снова улыбнулся безрадостной улыбкой. — Наши друзья янки оказались ещё хуже, чем мы о них думали.
— Например?
— Например, некая очень известная и обладающая широкими связями семья в Новой Англии вместе с некоторыми генералами, американскими и вьетнамскими, занимается строительством очень крупных и абсолютно ненужных американским ВВС баз во Вьетнаме с большой выгодой — для себя.
— Боже правый! Есть имена?
— Имена, звания и личные номера. Если наверху узнают, что друг Томас все это задокументировал, то и Галерея славы [232] , и Пентагон, и самые различные дорогие прокуренные кабинеты содрогнутся от ужаса.
— Он что, посредник? — хмыкнул Армстронг.
— Называет себя предпринимателем. О, он в очень хороших отношениях со многими известными людьми. Американцами, итальянцами, вьетнамцами, китайцами, и с той и с другой стороны. Эти бумаги — документальное подтверждение всех махинаций. По другой схеме миллионные средства из американского бюджета направляются на липовую программу помощи Вьетнаму. Восемь миллионов, если быть точным. Один миллион уже выплачен. Друг Лим даже обсуждал, как переправить в Швейцарию сян ю с этого миллиона.