Армстронг почувствовал, как внутри все похолодело от ужаса.

— Да, — выдавил он из себя.

— Мне приятно сообщить, что эта честь предоставляется вам.

— Нет.

— Вам поручено контролировать допрос. На нем не будет никаких китайцев, только старшие агенты — англичане. За исключением У, Очкарика У. Да, он будет полезен — только он один. Он хорош, этот малый.

— Я не могу… не буду.

Кросс со вздохом открыл большой конверт из плотной коричневой бумаги, который принес с собой.

— Что вы думаете насчет вот этого?

Трясущимися руками Армстронг взял фотографию размером восемь на десять дюймов [233] . Это был увеличенный фрагмент нинтокского снимка — голова европейца на заднем плане рядом с машиной. Лицо вполоборота, расплывающееся от очень сильного увеличения зерно.

— Я… Похоже, он заметил фотоаппарат и отвернулся… или отворачивался, чтобы его не сняли.

— Мне тоже это пришло в голову. Не узнаете, кто это?

Армстронг вглядывался в лицо, стараясь заставить себя мыслить ясно.

— Нет.

— Это не Воранский? Наш мертвый советский друг?

— Может быть. Нет, не думаю.

— А как насчет Данросса, Иэна Данросса?

Ещё более потрясенный, Армстронг поднес фотографию к свету.

— Возможно, но… невероятно. Если… если это Данросс, то… Вы считаете, он — тайный агент «Севрина»? Этого не может быть.

— Невероятно, но может быть. Они с Брайаном хорошие друзья. — Кросс забрал у него фотографию и стал смотреть на неё. — Кто бы это ни был, лицо знакомое, судя по тому немногому, что здесь можно разглядеть. Но мне никак не соотнести его с каким-то конкретным человеком и не вспомнить, где я его видел. Пока не соотнести. Но ничего. Брайан вспомнит. Вспомнит. — Голос стал вкрадчивым. — О, не беспокойтесь, Роберт. Я Брайана для вас подготовлю, но именно вам предстоит нанести решающий удар. Я хочу узнать, кто этот человек, и очень быстро. На самом деле мне нужно узнать все, что знает Брайан, и очень-очень быстро.

— Нет. Пусть кто-нибудь дру…

— О, Роберт, не надо быть таким занудой! У Чу-той, или Брайан Кар-шунь Квок, — вражеский лазутчик, который годами скрывался от нас, вот и все, — лез в уши Армстронга ненавистный голос Кросса. — Кстати, вы сегодня идете на «шестнадцать дробь два» в полседьмого и к тому же прикомандированы к Эс-ай. Я уже говорил с комиссаром.

— Нет, и я не могу допра…

— Ох, но, дорогуша, вы можете и будете. Вы единственный, кому это по плечу. Брайан слишком умен, чтобы его можно было подловить, как непрофессионала. Конечно, я не меньше вас поражен тем, что он оказался лазутчиком, и губернатор тоже!

— Пожалуйста. Я не…

— Он выдал Фэн-фэна, ещё одного вашего приятеля, верно? Должно быть, это он организовал утечку материалов АМГ. Должно быть, он предоставил противнику наши досье и всю остальную информацию. Одному Богу известно, к каким сведениям у него был доступ в штабном колледже. — С ничего не выражающим лицом Кросс затянулся сигаретой. — В Эс-ай у него был допуск к самым секретным материалам, и его готовили к высокой должности — признаюсь, я даже собирался сделать его вторым человеком после себя! Так что нам лучше выяснить о нем все, причем очень быстро. Надо же, мы искали советского агента, а нашли китайского. — Он потушил сигарету. — Я приказал немедленно применить к нему меры воздействия первой степени.

Кровь отлила от лица Армстронга, он уставился на Кросса с неприкрытой ненавистью.

— Ублюдок ты поганый, ети его, ублюдок.

Кросс кротко рассмеялся.

— Верно.

— Ты ещё и педик?

— Возможно. Возможно, но лишь время от времени, когда мне это доставляет удовольствие. Возможно. — Кросс спокойно наблюдал за ним. — Ладно, Роберт, неужели вы действительно думаете, что меня можно шантажировать? Меня? Шантажировать? Неужели вы настолько наивны, Роберт? Насколько мне известно, гомосексуализм — вполне обычное явление, даже среди высокопоставленных лиц.

— Да что вы говорите?

— В наши дни — да, вполне обычное. Некоторые даже считают это модным. О да, да, это так, дорогуша. Этим время от времени балуются повсюду самые широкие слои весьма важных персон. Даже в Москве. — Кросс закурил новую сигарету. — Конечно, нужно быть осторожным, разборчивым и не принимать на себя никаких обязательств. Для человека нашей профессии своеобразные наклонности могут заключать в себе самые различные преимущества. Не так ли?

— Значит, вы оправдываете любое зло, любую чушь собачью, убийство, мошенничество, ложь во имя этой проклятой Эс-ай, так, что ли?

— Роберт, я не оправдываю ничего. Я понимаю, вы в смятении, но думаю, уже хватит об этом.

— Вы не можете вернуть меня в Эс-ай силой. Я слагаю с себя обязанности.

Кросс презрительно рассмеялся.

— Но, дорогуша, а как же быть со всеми вашими долгами? Как насчет сорока тысяч к понедельнику? — Он встал, и его взгляд сделался каменным. Голос почти не изменился, но в нем появились злобные нотки: — Мы оба взрослые люди, Роберт. Расколите его, и сделайте это очень быстро.

45

15:00

Удар колокола, возвестивший об окончании торгов, потонул среди гама зловонного столпотворения биржевых брокеров, которые сбились в кучу, торопясь заключить последние сделки.

Для «Струанз» день выдался просто катастрофическим. На рынок было выброшено огромное количество акций компании, их осторожно покупали, но старые слухи подкреплялись новыми, и купленные акции снова наводнили рынок, их предложение росло. Цена на них упала с двадцати четырех долларов семидесяти центов до семнадцати долларов пятидесяти центов, а в колонке продаж предлагалось ещё триста тысяч. Пошёл вниз курс акций всех банков, рынок стал неустойчивым. Все считали, что завтра «Хо-Пак» обанкротится. Сегодня этого не произошло лишь потому, что в полдень сэр Луис Базилио приостановил торговлю ценными бумагами банков.

— Господи, какая подлость! — проговорил кто-то. — Этот чертов колокол спутал все планы.

— Вы только гляньте на Тайбаня! — вырвалось у другого. — Боже всемогущий, можно подумать, это сигнал к окончанию обычного дня, а не погребальный звон по Благородному Дому!

— Ему мужества не занимать, нашему Иэну, кто бы сомневался. Ты только посмотри, как улыбается. Господи, его акции падают за день с двадцати четырех семидесяти до семнадцати пятидесяти — и это при том, что они никогда не опускались ниже двадцати пяти с тех пор, как бедняга выставил их на продажу, — а ему хоть бы хны. Завтра у Горнта будет контрольный пакет!

— Точно — или у банка.

— У «Вик»? Нет, у них своих проблем хватает, — присоединился к возбужденной, потной группке ещё один.