Армстронг умело обыскал русского. Никакого печатного наставления и никакой пленки в рулоне.
— Куда ты это дел?
— Я не понимать!
Ненависть русского мало трогала Армстронга. Никакой злобы он не испытывал: перед ним был лишь объект, попавший в западню.
«Интересно, кто донес на бедолагу? Напуган до смерти, и есть от чего: пропал теперь для КГБ и своего народа навсегда, все равно что умер. Интересно, почему преуспели мы, а не старина Роузмонт со своими цэрэушниками? Как получилось, что о закладке стало известно нам, а не янки? Как об этом пронюхал Кросс?»
Армстронгу было сказано лишь, где и как будет сделана закладка, а также что произведет её матрос с авианосца, а принимать будет кто-то с «Иванова».
— Ты отвечаешь за это дело, Роберт. Пожалуйста, не завали его.
— Не завалю. Но пожалуйста, поручите кому-нибудь другому допрашивать Брайана Кво…
— Говорю в последний раз, Роберт: проводить допрос Квока будешь ты. Ты прикомандирован к Эс-ай, пока я тебя не отпущу. А если заскулишь ещё раз, сделаю так, что вылетишь из полиции, вылетишь из Гонконга и останешься без пенсии. Вряд ли тебе нужно напоминать, что у Эс-ай длинные руки. Работу ты вряд ли найдешь. А если уйдешь в криминал, то помогай тебе Бог. Теперь все ясно наконец?
— Да, сэр.
— Прекрасно. Брайана подготовят для тебя на шесть утра, завтра.
Армстронг поежился.
«То, что мы поймали его, — невероятное везение! Если бы Очкарик У не был родом из Нинтока, если бы старая ама не разговорилась с одним из Вервольфов, если бы не отток вкладчиков из банка… Господи, сколько всяких „если“. Но ведь именно так и можно поймать рыбу, большую рыбу. В большинстве случаев это чистое везение, черт побери, чистейшей воды везение. Господи боже, Брайан Квок! Бедняга ты, бедняга!»
Он поежился снова.
— Вы хорошо себя чувствуете, сэр? — спросил Малкольм Сунь.
— Да. — Армстронг оглянулся на русского: — Куда ты дел пленку, рулон пленки?
Тот вызывающе смотрел на него:
— Не понимаю!
Армстронг вздохнул.
— Понимаешь, слишком хорошо все понимаешь.
Через толпу зевак проехал большой черный фургон и остановился. Из него вышли ещё несколько сотрудников Эс-ай.
— Давайте его в машину! И не отпускать ни на минуту, — скомандовал Армстронг державшим русского.
Толпа живо обсуждала происходящее и проводила задержанного свистом, когда его грубо заталкивали в фургон. Армстронг с Сунем залезли вслед за ним и закрыли за собой дверцу.
— Водитель, пошёл, — приказал Армстронг.
— Есть, сэр. — Водитель выжал сцепление, и фургон, пробравшись через толпу, влился в густой поток машин, направляясь в Главное управление.
— Ладно, Малкольм. Можешь начинать.
Агент-китаец вынул острый как бритва нож. Русский побледнел.
— Как тебя зовут? — спросил сидевший на скамье напротив Армстронг. Малкольм Сунь повторил вопрос по-русски.
— Д-д… Дмитрий Меткин, — пробормотал тот. Его по-прежнему держали, как клещами, четверо, и он не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. — Матрос первого класса.
— Ложь, — с готовностью объявил Армстронг. — Давай, Малкольм!
Малкольм Сунь поднес нож к левому глазу моряка, и тот чуть не упал в обморок.
— Это будет потом, шпион, — с леденящей усмешкой пообещал Сунь по-русски.
Ловкими движениями, с подчеркнутой злобой Сунь быстро срезал с моряка плащ. Армстронг тщательно обыскал русского, а в это время умело орудовавший ножом Сунь срезал со шпиона матросскую тельняшку и остальную одежду, ни разу не задев его и не поранив, пока тот не остался нагишом. Неоднократный тщательный обыск ничего не дал. Ничего не было ни внутри туфель, ни в их каблуках, ни в подошвах.
— Если это не микрофотопленка и нам пока ничего не удалось найти, то, должно быть, это у него внутри, — рассудил Армстронг.
Державшие русского перевернули его. Сунь вынул хирургические перчатки и операционный крем и глубоко засунул пальцы в анус. Русский дернулся и застонал. От боли на глазах у него выступили слезы.
— Цзю ни ло мо, — произнес довольный Сунь. В руках у него был небольшой, завернутый в целлофановую пленку рулончик.
— Держите его как следует! — рявкнул Армстронг.
Убедившись, что приказ выполнен, он стал осматривать цилиндрический пакетик. Внутри были видны двусторонние кружочки кассеты с пленкой.
— Похоже, «минолта», — задумчиво проговорил он. Осторожно завернув целлофан в салфетку, он снова уселся напротив русского.
— Мистер Меткин, в соответствии с Законом о неразглашении государственной тайны вам предъявляется обвинение в шпионской деятельности против правительства Её Величества и её союзников. Все ваши показания будут зафиксированы и использованы в качестве улики против вас. Ну вот, сэр, — мило продолжал он, — вы попались. Мы из особой разведслужбы и подчиняемся обычным законам не больше, чем ваш собственный КГБ. Мы не желаем вам ничего плохого, но, если захотим, можем держать вас до скончания века, причем в одиночке. Хотелось бы, чтобы вы пошли на сотрудничество с нами. Ответили на некоторые вопросы. Если вы откажетесь, мы все равно вытянем из вас нужную нам информацию. Мы пользуемся многими методами вашего КГБ, а в чем-то даже вас перещеголяли.
В глазах русского мелькнул страх, но что-то подсказывало Армстронгу, что расколоть этого человека будет непросто.
— Ваше настоящее имя? Ваше официальное имя в КГБ?
Русский лишь смотрел на него не отрываясь.
— Какое у вас звание в КГБ?
Тот по-прежнему смотрел и молчал. Армстронг вздохнул.
— Если предпочитаете иное, могу передать вас в руки моих китайских друзей, старина. Они совсем вас не жалуют. Ваша Советская армия прошлась по всей деревне Малкольма Суня в Маньчжурии, стерла её с лица земли и уничтожила всю его семью. Извините, но мне действительно необходимо знать ваше официальное имя в КГБ, ваше звание на «Советском Иванове» и официальную должность.
Снова враждебное молчание. Армстронг пожал плечами.
— Приступай, Малкольм.
Сунь протянул руку и рывком вытащил из крепления жуткого вида ломик. Четверо китайцев грубо перевернули Меткина на живот, распластали его, а Сунь наживил кончик лома. Русский завопил.
— Подождите… подождите… — вырывались у него из горла английские слова, — подождите… Я — Дмитрий… — Ещё один вопль. — Николай Леонов, майор, политический комисса-а-а-ар…
— Хватит, Малкольм, — остановил Армстронг, пораженный тем, какую важную птицу они поймали.
— Но, сэр…
— Хватит! — оборвал Армстронг, выступавший в роли доброго следователя.