Оба его собеседника вздрогнули.
— Пакет передали вам лично? — осведомился Синдерс.
Данросс помолчал.
— Мне лично. А теперь, пожалуйста, никаких вопросов, пока я не закончу.
— Запасной вариант — вполне в его духе, Роджер, — закурив трубку, хмыкнул Синдерс. — АМГ всегда был чертовски умен. Прошу прощения, продолжайте, пожалуйста.
— В записке АМГ говорится, что эта информация имеет особое значение и должна быть передана или лично премьер-министру, или нынешнему главе Эм-ай-6 Эдварду Синдерсу, когда мне будет удобно — и если я сочту это разумным. — В мертвой тишине Данросс глубоко вздохнул. — Раз вы допускаете бартер, я могу произвести обмен — напрямую с вами, втайне, в присутствии одного губернатора, — что бы, черт возьми, ни представляла собой информация АМГ. Взамен вы отпустите Брайана Квока и разрешите ему пересечь границу, если он того пожелает, чтобы мы могли договориться с Типтопом.
Молчание сгустилось. Синдерс попыхивал трубкой. Наконец он взглянул на Кросса.
— Роджер?
Роджер Кросс лихорадочно соображал: что это за информация такая, если она предназначается лишь для Синдерса или премьер-министра?
— Я считаю, вы можете рассмотреть предложение Иэна, — бесстрастно произнес он. — В удобное для вас время.
— Не пойдет, — отрезал Данросс. — Деньги нужны срочно, и очевидно, что противная сторона ожидает немедленного освобождения Квока. Мы не можем тянуть с этим. Наличные понадобятся к десяти утра в понедельник, когда бан…
— А может быть, Типтоп и деньги вообще не входят в это уравнение, — перебил его Синдерс нарочито раздраженным тоном. — Эс-ай или Эм-ай-6 наплевать на Гонконг — пусть хоть весь сгниет на корню. Вы имеете хоть какое-то представление о том, насколько ценен может быть для противника старший суперинтендент Эс-ай? Особенно человек уровня Брайана Квока, с таким-то опытом. Если Квок действительно арестован, как считаете вы и как уверяет этот Типтоп. Задумайтесь также, какое значение для всего региона может иметь информация, которой владеет этот агент, внедренный к нам противником. Сведения о его контактах, например. А?
— Это ваш ответ?
— Вам передала пакет лично в руки фрау Грессерхофф?
— Вы готовы к обмену?
— Кто эта Грессерхофф? — раздраженно поинтересовался Кросс.
— Не знаю, — ответил Синдерс. — Знаю лишь, что она исчезла сразу после второго звонка Кернана, помощника АМГ. Мы пытаемся найти её с помощью швейцарской полиции. — Он улыбнулся Данроссу одними губами. — Вам передала пакет фрау Грессерхофф?
— Нет, — сказал Данросс. «На самом деле я не солгал, — успокоил он себя. — Это была Рико Андзин».
— А кто?
— Я готов сообщить вам это после того, как мы заключим соглашение.
— Никакого соглашения не будет, — отрезал Кросс.
Данросс стал вставать.
— Минуточку, Роджер, — вмешался Синдерс, и Данросс снова сел. Шеф Эм-ай-6 постукивал черенком трубки по желтым от табака зубам.
Данросс сохранял на лице невинное выражение, понимая, что он в руках профессионалов.
Наконец Синдерс произнес:
— Мистер Данросс, готовы ли вы, как того требует Закон о неразглашении государственной тайны, официально присягнуть, что не располагаете оригинальными папками АМГ?
— Да, — тут же ответил Данросс, теперь уже готовый исказить истину: оригиналы всегда оставались у АМГ, а Данроссу он обычно посылал первую копию. Если дело дойдет до официальной присяги и когда до неё дойдет, это будет уже совсем другой вопрос. — Что ещё?
— Понедельник — нереальный срок.
Данросс не сводил глаз с Синдерса:
— Нереальный, потому что Брайана сейчас допрашивают?
— Конечно, любой захваченный вражеский агент немедленно подвергается допросу.
— А Брайан оказался очень крепким орешком.
— Если он агент, вам это лучше знать. Вас связывает давняя дружба.
— Да, и клянусь перед Богом, я до сих пор не верю, что Брайан — вражеский агент. Это невозможно. Он всегда был честным и преданным делу офицером британской полиции, и никем более.
— Невозможно, говорите? А как насчет Филби, Клауса Фукса, Зорге, Рудольфа Абеля [331] , Блейка и всех остальных?
— Сколько времени вам потребуется?
Синдерс пожал плечами, не сводя с него глаз.
Данросс тоже сверлил его взглядом. Молчание становилось тягостным.
— Вы уничтожили оригиналы?
— Нет, и должен сказать, что тоже заметил разницу между копиями, которые передал вам, и той, что была перехвачена. Все собирался позвонить АМГ и выяснить, чем это вызвано.
— Как часто вы вступали в контакт с ним?
— Один-два раза в год.
— Что вам известно про АМГ? Кто предложил вам выйти на него?
— Мистер Синдерс, я готов ответить на ваши вопросы. Это мой долг — отвечать на них, но сейчас не самое подходящее для этого время, по…
— А может, как раз самое время, мистер Данросс. Нам торопиться некуда.
— Ну да… согласен. Но, к сожалению, меня ждут гости, и мои отношения с АМГ не имеют никакого отношения к моему предложению. На него можно ответить просто «да» или «нет».
— Или «возможно».
Данросс изучающе посмотрел на него.
— Или «возможно».
— Я подумаю над тем, что вы сказали.
Данросс улыбнулся про себя: ему нравились эти переговоры, похожие на игру в «кошки-мышки», и он понимал, что перед ним мастера своего дела. Он снова дал молчанию затянуться, а потом, выбрав подходящий момент, проговорил:
— Очень хорошо. АМГ оставил «это» на мое усмотрение. Сейчас я даже не знаю, что «это» такое. Я понимаю, что мне, человеку непосвященному, не стоит влезать в дела Эс-ай и Эм-ай-6. Но так уж вышло — не по моей воле. Вы перехватили мою личную почту. Моя договоренность с АМГ не оставляла места для опасений: он заверил меня письменно, что ему разрешено работать на меня и что он согласовал это с правительством. Если хотите, я могу, приняв меры предосторожности, передать вам через соответствующие каналы копии нашей переписки. С каждой минутой мне все меньше хочется настаивать на своем предложении. — Он заговорил резче: — Возможно, Эс-ай и Эм-ай-6 и наплевать, сгниет Гонконг на корню или нет, но мне не наплевать, поэтому повторяю свое предложение в последний раз. — Он встал. — Оно действительно до половины девятого вечера.