— Да, конечно. А почему вы спрашиваете?
— Просто так, госпожа Тода. Но, в таком случае, может быть мы могли бы остановиться в Мисиме на денек или два? Кику-сан хотела бы взять кое-что из одежды — она не считает, что достаточно хорошо одета для господина Торанага, и я слышала, что в Эдо летом очень душно и много москитов. Нам надо забрать всю ее одежду, какой бы она ни была.
— Договорились. У вас обеих будет достаточно времени.
Дзеко не смотрела на Блэксорна, хотя обе они ощущали его присутствие.
— Это… это очень печально для нашего господина, да?
— Карма, — ровным голосом ответила Марико. Потом она добавила со всей женской сладкоголосой коварностью: — Но ничего не изменилось, Дзеко-сан. Вам будет заплачено в тот день, когда вы приедете, как оговорено в контракте.
— Ох, извините, — сказала старуха, притворяясь обиженной. — Извините, госпожа Тода, но при чем тут деньги? Я меньше всего думала о них. Нисколько! Я только обеспокоена будущим нашего господина.
— Он сам хозяин своего будущего, — легко сказала Марико, больше не веря в это, — но ваше будущее прекрасно, не так ли, что бы ни случилось. Вы теперь богаты. Все ваши невзгоды позади. Скоро вы будете иметь власть в Эдо, с этой вашей новой гильдией куртизанок, кто бы ни правил в Кванто. Скоро вы будете самой важной из всех Мама-сан, что бы ни случилось. Кику-сан все равно ваша подопечная, ее не тронут, если только не ее карма. Правда?
— Я только беспокоюсь о господине Торанаге, — ответила Дзеко с хорошо разыгранной печалью, ее анус подергивался при мысли о двух тысячах пятистах коку, которые были уже почти у нее в кармане. — Если бы я хоть как-нибудь могла помочь ему, я бы…
— Как вы великодушны, Дзеко-сан! Я передам ему ваше предложение. Да, если вы сбавите цену на тысячу коку, это очень поможет ему. Я приму это от его имени.
Дзеко заработала своим веером, напустив на себя радостный вид, и умудрилась не завопить вслух от своей глупости, попав в ловушку, как ребенок:
— Ох, нет, госпожа Тода, как можно помочь деньгами такому великодушному господину? Нет, деньги ему, конечно, не помогут, — забормотала она, пытаясь выкрутиться. — Нет, деньги не помогут. Скорее информация, помощь или…
— Пожалуйста, извините меня, какая информация?
— Нет-нет, не сейчас. Я только использовала это как оборот речи, извините. Но деньги…
— Хорошо, я расскажу ему о вашем предложении. И от его имени благодарю вас.
Дзеко поклонилась на прощание и убралась обратно в гостиницу.
Марико тихонько рассмеялась.
— Что смешного, Марико-сан?
Она рассказала ему, о чем был разговор.
— Мамы-сан, видимо, одинаковы во всем мире. Она беспокоится только о деньгах.
— Господин Торанага заплатит, даже если… — Блэксорн запнулся. Марико умышленно молчала, ожидая, что он скажет. Тогда, под ее взглядом, он продолжал: — Отец Алвито сказал, что, когда господин Торанага окажется в Осаке, с ним будет покончено.
— О, да, Анджин-сан, это так, — сказала Марико с легкостью, которой она не чувствовала. Потом она отогнала от себя мысли о Торанаге и Осаке и опять успокоилась. — Но Осака за много лиг отсюда, и до нее еще много времени, и пока это время не пришло, что будет, не знают ни Ишидо, ни этот добрый отец, ни мы — никто не знает, что случится на самом деле. Не так ли? Кроме господа Бога. Но он нам не скажет, правда? До тех пор, пока это не произойдет. Да?
— Хай, — он засмеялся вместе с ней. — Вы так мудры.
— Благодарю вас. У меня есть предложение, Анджин-сан. На время путешествия давайте забудем все посторонние проблемы. Все до одной.
— Ты, — сказал он на латыни. — Так хорошо видеть тебя.
— И тебя. Но крайне необходимо быть чрезвычайно осторожными перед этими двумя женщинами.
— Это зависит от вас, госпожа.
— Я постараюсь.
— Сейчас мы почти одни, да? Ты и я.
— Да. Но этого не было и никогда не случалось.
— Да. Ты опять права. И так красива.
В ворота крупными шагами прошел самурай и отсалютовал Марико. Он был в годах, с седеющими волосами, его лицо было все изрыто оспой, он слегка хромал.
— Пожалуйста, извините меня, госпожа Тода, мы выезжаем на рассвете, да?
— Да, Ёсинака-сан. Но это не очень страшно, если мы отложим и до полудня, если вы пожелаете. У нас масса времени.
— Да. Если вам так угодно, мы можем выехать и в полдень. Добрый вечер, Анджин-сан. Разрешите представиться. Я Акира Ёсинака, командир вашей охраны.
— Добрый вечер, командир.
Ёсинака повернулся к Марико:
— Я отвечаю за вас и за него, госпожа, так что, пожалуйста, скажите ему, я приказал двум своим людям спать в его комнате, как личной охране. На часах будет каждую ночь стоять по десять человек. Они все будут около вас. У меня всего сто человек с собой.
— Очень хорошо, капитан. Но, извините, лучше не ставить пост в комнате Анджин-сана. У них — варваров — принято спать одному или вместе с дамой. Возможно, что с ним будет моя служанка. Пожалуйста, держите часовых кругом, но не очень близко, тогда он не будет обижаться.
Ёсинака поскреб в затылке и нахмурился:
— Слушаюсь, госпожа. Да, я согласен с вами, хотя мой способ охраны более надежен. И потом, пожалуйста, попросите его не совершать эти его ночные прогулки. Пока мы не прибудем в Эдо, я отвечаю за него, а когда я отвечаю за что-то важное, например, за очень важных людей, я очень нервничаю. — Он поклонился и ушел.
— Капитан просит вас не ходить гулять во время нашей поездки. Если встанете ночью, всегда берите с собой самурая, Анджин-сан. Он говорит, так ему будет легче выполнить свое задание.
— Хорошо, — сказал Блэксорн, глядя, как он уходит. — Что еще он говорил? Я что-то уловил про сон? Я не очень его понял, — он остановился. Из гостиницы вышла Кику. На ней был купальный халат, полотенце, красиво обмотанное вокруг головы. Босая, она ленивым шагом направилась в сторону бани, отвесив им полупоклон и весело помахав рукой. Они ответили на приветствие.
Блэксорн уставился на ее длинные ноги и колышущуюся походку и не отрывал взгляда, пока она не скрылась в бане. Он почувствовал, что Марико внимательно смотрит на него, и оглянулся.
— Нет, — успокаивающе сказал он и покачал головой.
Марико засмеялась:
— Я думаю, вам будет трудно — просто ехать с ней после такой замечательной ночи любви.
— Нет, напротив. У меня остались очень приятные воспоминания. Я рад, что она теперь принадлежит господину Торанаге. Это все облегчает — и ей, и ему. И всем, — он собирался добавить: «Всем, кроме Оми», — но придумал более интересный конец, — для меня она в конце концов была только необычайным, удивительным подарком. И ничего больше.