— Прекрасно. Да, мне тоже бы хотелось этого.
— Отец хороший человек, но я рада, что он уехал.
— Я тоже. Но он не хороший человек. Он священник.
Она была ошеломлена его страстностью:
— О, извините, Анджин-сан, пожалуйста, извините меня за эти слова…
— Неважно, Марико-сан. Я сказал вам — ничто не забыто. Он все время будет за мной охотиться. — Блэксорн пошел поискать капитана Ёсинаку.
Расстроившись, Марико посмотрела на западное ответвление дороги.
Лошади группы отца Алвито неторопливо шли среди других путников. Некоторые проходящие мимо кланялись маленькому кортежу, многие смиренно становились на колени, некоторые любопытствовали, кое-кто провожал его недовольным взглядом. Но все вежливо уступали дорогу. Кроме самураев даже самого низшего ранга. Когда отец Алвито встречал самурая, он переходил на другую сторону дороги, и его спутники делали то же самое.
Он был рад оставить Марико и Блэксорна. Ему нужно было отправить срочные послания отцу-инспектору, которые он не смог отослать раньше, так как его почтовые голуби в Екосе все погибли. Нужно было решить так много проблем: Торанага, рыбак Уо, Марико и этот пират. И Джозеф, который продолжал выслеживать его.
— Что он делает здесь, капитан Ёсинака? — выпалил он в первый день, как только заметил Джозефа среди охраны, одетого в форменное кимоно и неуклюже носящего мечи.
— Господин Торанага приказал мне взять его в Мисиму, Тсукку-сан, там я должен направить его к господину Хиро-Мацу. Простите, вам неприятно его видеть?
— Нет-нет, — неубедительно заявил он.
— А, вы смотрите на его мечи? Не беспокойтесь. Это только одни рукоятки, без клинков. Так приказал господин Торанага. Поскольку он, видимо, был посвящен в ваш Орден таким молодым, то неясно, следует ли ему давать настоящие мечи или нет, имеет ли он на это право. Кажется, он вступил в ваш Орден в детском возрасте, Тсукку-сан. Ведь не может быть самурая без мечей, правда? Урага-нох-Тадамаса, конечно, самурай, хотя он и был священником у чужеземцев целых двадцать лет. Наш господин мудро принял это компромиссное решение.
— Что же будет с ним?
— Я передам его господину Хиро-Мацу. Может быть, он отошлет его обратно к дяде, чтобы тот решил его судьбу, может быть, он останется с нами. Я только повинуюсь приказам, Тсукку-сан.
Отец Алвито хотел поговорить с Джозефом, но Ёсинака вежливо остановил его:
— Извините, но мой хозяин приказал ему держаться одному. Никого рядом. Особенно христиан. До тех пор, пока господин Харима не примет решение, сказал мой хозяин. Урага-сан — вассал господина Харимы, правда? Господин Харима тоже христианин, так? Господин Торанага говорит, что с отступниками-христианами должен иметь дело дайме-христианин. В конце концов господин Харима — дядя и глава дома и это он в первую очередь приказал ему идти к вам.
Хотя ему и запретили, Алвито этим же вечером снова пытался поговорить с Джозефом с глазу на глаз, просить его отказаться от своего святотатства и на коленях просить прощения у отца-инспектора. Однако юноша холодно удалился, не слушая его. После этого случая Джозефа всегда отправляли далеко вперед.
«Как, Святая Мадонна, мы должны вернуть его Богу, — мучительно думал Алвито. — Что я могу сделать? Может быть, отец-инспектор догадается, как вести себя с Джозефом. Да если и догадается, что делать с этим невероятным решением Торанага подчиниться решению Совета, что они на своем тайном совещании расценили как невозможное».
— Нет, это вообще противоречит характеру Торанага, — сказал дель Аква, — он будет воевать. Когда кончатся дожди или даже еще раньше, если он убедит Затаки отречься от Ишидо и выдать его. Мой прогноз — он будет ждать как можно дольше и попытается вынудить Ишидо сделать первый шаг — его обычная выжидательная позиция. Что бы ни произошло, пока Кийяма и Оноши поддерживают Ишидо и Осаку, Кванто захватят, а Торанага погибнет.
— А Кийяма и Оноши? Они забудут свою вражду ради общего блага?
— Они все убеждены, что победа Торанага будет похоронным звоном по Святой Церкви. Сейчас, когда Харима на стороне Ишидо, я боюсь, что Торанага — это разбитая мечта.
«Опять гражданская война, — думал Алвито. — Брат против брата, отец против сына, деревня против деревни. Анджиро готово к восстанию, вооружено крадеными ружьями, как сказал рыбак Уо. И другие страшные новости: тайный мушкетный полк почти готов! Современный, в европейском стиле кавалерийский отряд более чем на две тысячи мушкетов, готовый к войне в японских условиях. О, Мадонна, защити истинно верующих и прокляни еретиков…
Какая жалость, что у Блэксорна такой неуступчивый нрав: он мог бы быть ценным союзником. Я никогда не думал об этом, но это так. Смелый и умный, честный в своей ереси, прямой и бесхитростный. Ему ничего не надо повторять дважды, его память удивительна. Он так много рассказал мне о мире. И о себе самом. Неужели правда? — печально подумал Алвито, повернувшись, чтобы в последний раз махнуть рукой Марико. — Надо ли учить своего врага и взамен учиться самому? Правильно ли закрывать глаза на смертный грех?»
На третий день после выезда из Ёкосе его поразило открытие брата Михаила.
— Вы считаете, что они любовники?
— Что такое Бог, если не любовь? Разве это не слово господа нашего Иисуса? — ответил он. — Я только упомянул, что видел, как они глядят друг на друга, и на это не надоедает смотреть. Об их телах я не знаю, отец, и, честно говоря, не интересуюсь. Но их души касаются друг друга, и я, кажется, из-за этого стал лучше понимать Бога.
— Вы, разумеется, ошибаетесь относительно их. Она никогда не сделает этого! Это против всего ее воспитания, их законов и закона Бога. Она истинная христианка. Она знает, что супружеская неверность — страшный грех.
— Да. Но ее брак был синтоистский, не освящен перед нашим господом Богом, так что какая это супружеская измена?
— Вы также сомневаетесь в Слове? Вы заражены ересью Джозефа?
— Нет, отец, прошу извинить меня, никогда я не сомневался в Слове. Только в том, что сделал человек.
С тех пор он стал следить более внимательно. Конечно, мужчина и женщина очень нравились друг другу. А почему бы и нет? Здесь нет ничего плохого! Постоянно вместе, учась друг у друга, женщине приказано забыть свою религию, мужчина не знает никакой, только налет лютеранской ереси, про которую дель Аква сказал, что она свойственна всем англичанам… Оба сильные, здоровые люди, однако плохо подходящие друг другу.
На исповеди она не сказала ничего. Он не настаивал. Ее глаза не сказали ему ничего и в то же время выдали все, но ничего конкретного, за что можно было осудить, там не было. Он слышал, как объясняет дель Акве:
«Михаил, должно быть, ошибся, Ваше Святейшество.
— Но она совершила грех супружеской измены? Были какие-нибудь доказательства?
— К счастью, никаких доказательств».