— Мы останемся! Тебе придется вбить это себе в башку! Мы останемся, пока нам не разрешат уйти. Мы останемся пока Ишидо не скажет, что мы можем уйти, даже если Папа и испанский король выйдут на берег вместе со всей Богом проклятой Армадой!
Он опять спустился вниз, но сон не шел. В полдень прибыли серые, и в сопровождении большого эскорта он поехал в замок. Они петляли по городу, миновали место казней, где все еще стояло пять крестов, — у каждого креста по два человека с копьями, людей все еще привязывали и снимали, толпа внимательно наблюдала за происходящим. Блэксорн вновь пережил агонию и страх того нападения, ощущение руки на мече, прикосновение кимоно… Присутствие вассалов не уменьшило ужаса от этого воспоминания.
Серые провели его в ту часть замка, где раньше жил Торанага, — он посетил ее впервые. Теперь здесь жили Киритсубо и госпожа Сазуко с ребенком, здесь же помещались и оставшиеся самураи Торанаги. Блэксорн принял ванну и переоделся в приготовленную для него одежду.
— Госпожа Марико здесь?
— Нет, господин, извините, — ответил ему слуга.
— Тогда где мне ее найти? У меня для нее срочное сообщение.
— К сожалению, Анджин-сан, я не знаю. Прошу меня извинить.
Никто из слуг не мог ему помочь. Все говорили: «Извините, я не знаю».
Блэксорн оделся, полистал словарь, вспоминая ключевые слова, которые могли понадобиться, и готовясь как можно лучше их использовать, потом вышел в сад понаблюдать, как растут камни, — но они и не думали расти… Он пересек внутренний ров — везде горели факелы. Отбросив все свои страхи, он сошел с моста. Многочисленные гости, окруженные серыми, направлялись в ту же сторону, — чувствовалось, что все украдкой наблюдают за ним… Уже почти автоматически он миновал последнюю опускную решетку. Серые провели его по лабиринту переходов к огромной двери и оставили перед ней. Его самураи отошли к другой стороне двери и остались ждать вместе с другими охранниками, а он прошел внутрь… То, что он увидел, поразило бы кого угодно.
Огромный зал, высокие, с золотыми украшениями потолки, колонны под золочеными панелями на стропилах из редких пород отполированного дерева, роскошные шелковые драпировки на стенах… Нарядные, одетые по всей форме самураи — их было не менее пятисот — со своими дамами заполняли помещение. Дамы, в великолепных кимоно, под зонтиками самых фантастических оттенков, похожи были на яркие экзотические цветы. Аромат их духов тонко сочетался с благовониями драгоценных древесных форм, клубившимися в изящных настенных курильницах. Глаза Блэксорна пытались найти среди этой массы людей Марико, или Ябу, или хоть какое-нибудь знакомое лицо, но никто ему не попадался. По одной стороне стояла очередь гостей, ждавших возможности поклониться перед возвышением в дальнем конце зала, где стоял важный придворный чин — сам принц Огаки Такамото. Блэксорн узнал Ишидо — высокого, худого, с царственной осанкой, — тоже стоявшего у возвышения, и живо вспомнил ослепляющую силу удара по лицу и собственные пальцы, вцепившиеся в горло…
На возвышении в одиночестве, удобно расположившись на подушке, сидела госпожа Ошиба. Даже на таком расстоянии Блэксорн обратил внимание на ошеломляющее богатство ее кимоно — редчайшего темно-голубого шелка, расшитого золотыми нитями. «Высочество» — так называл ее Урага, с опаской рассказывая ему во время поездки о ней и ее истории. Теперь он мог видеть ее воочию: легкая, почти девичья фигура, белая светящаяся кожа, черные глаза кажутся огромными под изогнутыми, искусно подведенными бровями, блестящие волосы уложены в виде крылатого шлема…
Процессия гостей продвигалась вперед. Блэксорн устроился в стороне, в самом светлом месте, на голову возвышаясь над окружающими его гостями. Вежливо отступив в сторону, чтобы дать дорогу другим гостям, он заметил, что глаза Ошибы снова направлены в его сторону. Теперь и Ишидо смотрел на него. Ошиба и Ишидо что-то сказали друг другу, задвигался трепетный веер… Блэксорн неловко направился к стене, чтобы быть менее заметным, но серые преградили ему дорогу.
— Дозо. — Самурай вежливо показал на очередь.
— Хай, домо. — Блэксорн присоединился к очереди. Те, кто стояли впереди и сзади него, кланялись, он отвечал на их поклоны. Постепенно гул голосов затих и совсем замер — все смотрели на него. Дамы и самураи смущенно уступили ему дорогу. Между ним и возвышением не осталось уже никого… Мгновение Блэксорн был неподвижен — и вот в напряженном молчании выступил вперед. Перед самой платформой он стал на колени и чопорно поклонился, один раз — Ошибе и один раз — Ишидо: он видел, что так делали все. Поднимаясь, он больше всего боялся, что упадут его мечи или он поскользнется и опозорится, но все прошло, слава Богу, удачно и он стал уже отходить в сторону.
— Подождите, пожалуйста, Анджин-сан. — Это произнесла Ошиба.
Блэксорн остановился. Ее сияние, казалось, увеличилось и она стала еще женственнее. Он чувствовал необычайную чувственность, исходящую от нее, хотя она, казалось, вовсе об этом не заботилась.
— Говорят, вы знаете наш язык? — Ее голос звучал необыкновенно интимно.
— Прошу извинить меня, ваше высочество, — начал Блэксорн, используя свой проверенный временем запас выражений и слегка, запинаясь, так как очень нервничал, — простите, но я вынужден употреблять только короткие фразы и почтительно прошу вас обращаться ко мне с самыми простыми словами, чтобы я имел честь понять вас. — Он заметил, что всеобщее внимание сосредоточилось на них и что Ябу пробирается к нему, осторожно раздвигая толпу. — Могу я почтительно поздравить вас с днем рождения и молиться, чтобы вы счастливо прожили еще тысячу лет?
— Это не очень простые слова, Анджин-сан, — госпожа Ошиба была поражена.
— Прошу меня извинить, ваше высочество, я учил их всю прошлую ночь. Все ли я правильно сказал?
— Кто учил вас этому?
— Урага-нох-Тадамаса, мой вассал.
Она нахмурилась, потом взглянула на Ишидо, который наклонился вперед и заговорил так быстро, что Блэксорн не уловил ничего, кроме слова «стрелы».
— А, это тот отступник, христианский священник, которого убили прошлой ночью на вашем корабле?
— Простите, ваше высочество?
— Самурай, которого убили стрелой прошлой ночью на корабле.
— Да, это он, — ваше высочество, — Блэксорн взглянул на Ишидо, потом снова на нее. — Прошу меня извинить, ваше высочество, не разрешите ли вы приветствовать господина генерала?
— Да, разрешаю.
— Добрый вечер, господин генерал, — Блэксорн был заученно вежлив. — В прошлую встречу я был очень не в себе. Весьма сожалею.
Ишидо небрежно ответил на поклон:
— Да, помню. Вы были весьма невежливы. Надеюсь, вы не выйдете из себя и не выкинете ничего такого сегодня вечером.
— Я был очень не в себе той ночью, прошу меня извинить, — повторил Блэксорн.
— А что, такие вспышки безумия обычны среди чужеземцев?