– Хай и есть, – произнес Скраггер, воспользовавшись одним из слов, которые он перенял у Касиги вчера на пути сюда из Ленге. Он показал пальцем. – Теперь наши баки для дальних полетов, а потом заполним запасные. Для полета, на который де Плесси с величественной щедростью дал разрешение в воскресенье вечером – чтобы отметить победу над саботажниками. – Скраггер снял заднее сиденье и закрепил на освободившемся пространстве две сорокагаллонные бочки.
– На всякий случай, мистер Касиги. Я подсоединил их к главным бакам. Мы можем воспользоваться ручным насосом и даже произвести дозаправку в воздухе, если понадобится – коль скоро вы возьмете насос на себя. С погодой в Персидском заливе никогда не угадаешь, тут всегда возникают неожиданные штормы, шквалы, туман ложится, ветер выкидывает всякие фокусы. Наш лучший шанс – держаться на некотором удалении от берега.
– А «Челюсти»?
Скраггер рассмеялся вместе с ним:
– Старая акула-молот Харка? Если повезет, мы ее увидим. Если заберемся так далеко, и нас не уведут с маршрута.
– Радар Киша так и не откликнулся?
– Нет, но это не имеет значения. Мы получили разрешение на перелет до Бендер-Делама. Вы уверены, что сможете заправить меня на своем заводе?
– Да, у нас там есть хранилища, капитан. Вертолетные площадки, ангар и ремонтная мастерская. Это было первое, что мы там построили. У нас был контракт с «Герни».
– Да-да, я об этом знаю, но они ведь ушли, нет?
– Да, ушли, с неделю назад или около того. Может быть, ваша компания возьмет на себя их контракт? Возможно, вас могли бы поставить старшим. Пока идет строительство, у нас есть постоянная работа для трех 212-х и двух 206-х.
Скраггер весело хмыкнул:
– Старина Энди и Гав были бы довольны, как кот в бадье с рыбными палочками, а резвый Дункан забил бы копытом так, что хоть прикуривай.
– Извините?
Скраггер попытался объяснить ему шутку про Мак-Айвера. Но когда он закончил, Касиги не рассмеялся, просто сказал: «О, теперь понятно».
Ну и странный же народ, подумал Скраггер.
Закончив с заправкой, он провел еще один наземный осмотр – двигатель, винты, корпус, – хотя и не рассчитывал вылететь сегодня. Де Плесси попросил его дождаться Касиги, отвезти его, куда тому понадобится, и привезти назад в Ленге в четверг. 206-й прошел осмотр безукоризненно. Удовлетворенный, Скраггер посмотрел на часы, потом показал себе на живот и потер его. – Есть пора, хай?
– Хай! – Его помощник улыбнулся и показал рукой на грузовичок, стоявший поблизости, потом на главное четырехэтажное административное здание шагах в двухстах от них, где располагалось управление предприятия.
Скраггер покачал головой.
– Я пешком пройдусь, – сказал он и изобразил двумя пальцами идущего человечка, после чего молодой японец поклонился, сел в грузовичок и уехал.
Скраггер некоторое время стоял на месте, глядя по сторонам и чувствуя на себе взгляд охранника. Теперь, когда грузовик уехал и баки были закрыты, он чувствовал запах моря и гниющих водорослей на берегу недалеко от них. Близилось время нижней точки отлива – в Персидском заливе прилив и отлив сменялись только один раз в сутки, как и во всем Красном море, потому что оно было мелким и со всех сторон окружено сушей, за исключением узкого Ормузского пролива.
Скраггеру нравился запах моря. Он вырос в Сиднее, море всегда было у него перед глазами. После войны он опять поселился там. По крайней мере, напомнил он себе, там я жил в перерывах между работами, и миссис с детишками там жили, и до сих пор живут более-менее. Его сын женился, обе дочери вышли замуж, у всех теперь подрастали свои дети. Всякий раз приезжая домой в отпуск – примерно раз в год, – он их навещал. Отношения между ними установились дружеские и отстраненные.
В первый год работы в заливе жена с детьми приехала сюда, чтобы жить с ним. И месяца не прошло, как все отправились назад, домой в Сидней. «Мы будем жить в Бонди, Скрэг, – сказала она тогда. – Хватит с нас этих заграничных земель, дружок. – Во время одного из его двухлетних контрактов в Кувейте она встретила другого мужчину. – Думаю, мы разведемся, дружок. Так оно лучше для детишек. Да и для тебя и для меня». И они развелись. Ее новый муж прожил с нею несколько лет, потом умер. Скраггер и она понемногу вернулись к своей старой форме дружеских отношений – не то что бы мы от нее когда-то отступали, подумал он. Она хорошая женщина, дети счастливы, я летаю. Он по-прежнему каждый месяц посылал ей деньги. Она каждый раз говорила, что они ей не нужны. «Тогда отложи их на черный день, Нелл», – каждый раз говорил он ей. Пока, постучи по дереву, черных дней у них не выдавалось, ни у нее, ни у их детей, ни у детей их детей.
Ближайшим к нему куском дерева был приклад винтовки, которую революционер держал теперь на коленях. Иранец злобно смотрел на него из тени. Ублюдок вонючий, я не дам тебе испортить мне день. Скраггер лучезарно улыбнулся ему, повернулся спиной, потянулся и огляделся вокруг.
Отличное место для нефтеперерабатывающего завода, отметил он про себя. Достаточно близко к Абадану, к магистральному нефтепроводу, соединявшему нефтяные разработки на севере и на юге, – отличная это мысль попробовать использовать весь этот газ, который сейчас просто сжигается, миллиарды тонн по всему миру. Преступное недомыслие, если разобраться.
Завод строился на мысу, с собственным причалом, вытянувшимся в море почти на четыреста метров, и искусственно углубленным дном. Касиги говорил ему, что со временем этот причал сможет обслуживать одновременно два супертанкера любого размера, какие только смогут построить. Вокруг вертолетных площадок раскинулись акры крекинговых установок, строений, сооружений; все они, казалось, были соединены друг с другом километрами стальных и пластмассовых труб всех размеров: целые лабиринты труб с огромными вентилями и затворами, насосными станциями – и повсюду подъемные краны, бульдозеры и огромные штабеля всевозможных строительных материалов, горы цемента и песка, разбросанная тут и там стальная арматурная сетка – наряду с аккуратными складскими площадками размером с футбольное поле, где стояли ящики и контейнеры, укрытые пластиковыми тентами, – и полудостроенные дороги, фундаменты, причалы и котлованы. Но почти нигде никакого движения, ни людей, ни машин.
Когда они сели, на вертолетной площадке их ждала наскоро собранная приветственная комиссия из двадцати-тридцати японцев вместе с примерно сотней бастующих иранцев и вооруженных «стражей ислама», некоторые носили на рукаве повязки МООП, первые, которые Скраггер видел своими глазами. После долгого крика, угроз, проверки их документов и разрешения, выданного станцией радиолокационного контроля на Кише, представитель иранцев сказал, что они двое могут остаться, но ни им, ни вертолету нельзя покидать территорию завода без разрешения комитета.
По дороге к административному зданию главный инженер Ватанабэ, который немного говорил по-английски, объяснил, что стачечный комитет фактически взял предприятие в свои руки почти два месяца назад. За это время стройка практически не сдвинулась с места, и все работы прекратились.