Не говоря ни слова, Дженни небрежно сунула письмо ему обратно в руки и двинулась к двери из комнаты; несмолкаемый гул большого города – шум машин, звук клаксонов, крики уличных торговцев, гудки пароходов, рев самолетов, гремящая нестройная китайская музыка – врывался через окна, постукивавшие рамами на ветру.
– Ты это куда направилась?
– Собираться. – Тут она рассмеялась, подбежала к нему и заключила в объятия. – Это дар небес, Дункан, давай, звони ему, звони ему быстрее…
– Но Абердин? ППП в любую погоду? Господи, Джен, никто никогда этого еще не делал. Приборов-то таких нет, я и не знаю, возможно ли э…
– Для тебя возможно, дружок. Ну конечно. Так, куда, дьявол меня забери, подевались Хэмиш и Сара?
– Сегодня суббота, они отправились в кино, а…
В одно из окон со звоном и грохотом влетел кирпич, и с улицы снова донесся звук распаляющей себя толпы. Их квартира находилась на третьем этаже и выходила окнами на узенькую улочку в густонаселенном районе Коулуна Монг-Кок. Мак-Айвер потянул Дженни за руку в безопасное место, потом осторожно выглянул наружу. Внизу на улице тысяч пять-десять китайцев, скандируя: «Мао, Мао, Квай ло! Квай ло — Чужеземный дьявол! Чужеземный дьявол» – обычный их боевой клич, быстро двигались к полицейскому участку в сотне метров впереди, где позади баррикады их молча поджидал маленький отряд китайских полицейских в форме и три британских офицера.
– Бог мой, Джен, они вооружены! – охнул Мак-Айвер. Обычно полиция обходилась просто дубинками. Вчера швейцарский консул и его жена сгорели заживо неподалеку отсюда, когда толпа перевернула их машину, а потом подожгла ее. Вчера вечером по радио губернатор предупредил, что приказал полиции предпринимать любые меры, какие могут понадобиться для прекращения беспорядков. – На пол, Джен! Подальше от окон…
Его слова утонули в реве полицейских громкоговорителей: суперинтендант на кантонском и английском приказывал бушующей толпе разойтись. Толпа не обратила на предупреждение никакого внимания и набросилась на баррикаду. Еще один приказ разойтись остался без ответа. Затем раздались выстрелы, и те, кто был впереди, в панике заметались и были сбиты с ног остальными, которые, толкаясь, пытались скорее выбраться оттуда. Вскоре улица опустела, лишь десятка полтора тел остались лежать в грязи. На острове Гонконг произошло то же самое. На следующий день спокойствие в колонии было восстановлено; серьезных беспорядков больше не возникало, лишь несколько групп фанатиков-красногвардейцев пытались разжечь толпу, но их быстро выслали.
В течение недели Мак-Айвер продал свою долю в вертолетном бизнесе, вылетел в Абердин раньше Дженни и с жаром взялся за свою новую работу. У нее ушел месяц на сборы, продажу квартиры и всего, что им было не нужно. К ее приезду он нашел идеальную квартиру рядом с вертолетным аэродромом Мак-Клауд, которую она быстро отвергла:
– Ради всего святого, Мак, да от нее до ближайшей школы миллион миль. Квартира в Абердине? Теперь, когда ты так же богат, как Данросс, мы, дружочек, мы снимаем дом…
Он улыбнулся про себя, вспоминая те первые дни; Дженни была счастлива вернуться в Шотландию – Гонконг никогда ей по-настоящему не нравился, жить там на скудный доход и растить детей было так трудно, – он был рад своей работе, работать с Гавалланом и на него оказалось здорово, вот только Северное море он невзлюбил со всем его холодом и сыростью и ноющей болью, которую приносил напитанный морской солью воздух. Но пять с лишним лет, проведенные там, того стоили; он возобновил старые контакты и приобрел новые во все еще тесном мировом сообществе вертолетчиков – большинство пилотов были из числа бывших летчиков Королевских ВВС Великобритании, Канады, Австралии, ВВС США – с прицелом на тот день, когда их компания станет расширяться. На Рождество всегда щедрая премия, которую они аккуратно откладывали на старость, и неизменно коробка «Лох Вэй». «Энди, именно это условие меня тогда всерьез и зацепило!» Гаваллан оставался главной движущей силой всегда и во всем, на личном примере демонстрируя придуманный им для компании девиз: «Будь смел». Сегодня в восточной Шотландии от Абердина до Инвернесса и на юг до самого Данди Гаваллана знали как Хозяина, чьи щупальца протянулись в Лондон, Нью-Йорк, Хьюстон – везде, где имела силу нефть. Да, старый Китаец – парень хоть куда, и еще он может вертеть тобой и большинством людей как захочет, подумал Мак-Айвер без всякой злобы. Вспомни, как ты тут оказался…
– Послушай, Мак, – сказал как-то Гаваллан в начале 60-х, – я тут на охоте познакомился с одним большим генералом из иранского генштаба. Генерал Бени-Хассан. Отличный стрелок, набил двадцать пар против моих пятнадцати! В выходные я провел с ним много времени и продал-таки ему идею о вертолетах непосредственной огневой поддержки для пехотных и танковых частей вместе с целой программой подготовки для их сухопутных сил и ВВС – и еще о вертолетах для снабжения их нефтяных промыслов. Так что мы в деле, приятель, раз – и в дамки.
– Но у нас нет оборудования и техники, чтобы выполнить даже половину того, что ты тут наговорил.
– Бени-Хассан – мировой парень, а шах – монарх, который резину тянуть не любит, у него большие планы модернизации. Ты что-нибудь знаешь про Иран?
– Нет, Китаец, – ответил Мак-Айвер, с подозрением глядя на него: ему был знаком этот радостно подмигивающий настрой. – А что?
– Тебе забронированы билеты на пятницу в Бахрейн, тебе и Дженни… погоди, погоди минутку, Мак! Что ты знаешь про «Шейх Авиэйшн»?
– Дженни очень нравится в Абердине, ей не хочется никуда переезжать, дети оканчивают школу, мы только что внесли первый платеж за дом, мы никуда не поедем, и Дженни тебя убьет.
– Конечно, – безмятежно бросил Гаваллан. – «Шейх Авиэйшн»?
– Это маленькая, но добротная вертолетная компания, которая обслуживает регион Персидского залива. У них три 206-х и несколько машин для обслуживания местных рейсов, базируются они в Бахрейне. Хорошая репутация. Много работают на АРАМКО, «ЭксТекс» и, кажется, «Иран Ойл». Владелец и управляющий – Джок Форсайт, бывший воздушный десантник и пилот, который создал эту компанию в пятидесятых на пару с моим старым приятелем Скрэгом Скраггером, австралийцем. Скрэг является подлинным владельцем, бывший пилот Королевских ВВС Австралии, дважды награжден Крестом Военно-воздушных сил, дважды – крестом «За летные боевые заслуги», сейчас – фанатик вертолетного дела. Сначала у них контора была в Сингапуре, где я со Скрэгом и познакомился. Мы тогда… э-э… изрядно нагрузились, и я уже не помню, кто первым начал, но все потом говорили, что вышла ничья. Потом они перебрались в район залива с одним бывшим директором из «ЭксТекс», у которого на руках случайно оказался отличный контракт, сразу давший им хороший разгон. А что?
– Я их только что приобрел. С понедельника ты принимаешь дела как новый исполнительный директор. Скраггер и все их пилоты и наземный персонал остаются или не остаются, это тебе решать, но я думаю, нам понадобятся их знания – я с ними со всеми познакомился, славные ребята. Форсайт счастлив удалиться на покой и поселиться в Девоне. Любопытно, Скраггер не упоминал, что вы знакомы, с другой стороны, я с ним говорил всего несколько минут, а все дела вел с Форсайтом. С сегодняшнего дня мы «S-G Хеликоптерз Лимитед». Я хочу, чтобы в следующую пятницу ты слетал в Тегеран… да погоди ты, ради бога… в пятницу, чтобы открыть там головной офис. Я договорился о твоей встрече с Бени-Хассаном, познакомишься с ним и подпишешь бумаги по сделке с ВВС. Он сказал, что с удовольствием представит нас нужным людям – везде и всюду. А, да, ты получаешь десять процентов от всей прибыли, десять процентов акций новой дочерней компании в Иране, ты – исполнительный директор по Ирану, это пока что будет включать весь регион Персидского залива…