Время от времени издерганные чиновники торопливым шагом и со значительным лицом проходили через приемную внутрь, держа в руках какие-то бумаги, потом выходили. Время от времени одного из ожидающих вежливо провожали во внутренний кабинет. Все без исключения проводили внутри не более нескольких минут и выходили с натянутыми или багровыми лицами, кипя от негодования и явно с пустыми руками. Те, что пока ждали, чувствовали себя все более расстроенно. Время тянулось очень медленно.
– Ага Мак-Айвер? – Дверь внутреннего кабинета была открыта, на пороге стоял чиновник и подзывал его рукой.
Али Киа сидел за очень большим столом, на котором не было никаких бумаг. На его лице играла улыбка, но маленькие глазки смотрели жестко, и Мак-Айвер почувствовал инстинктивную антипатию к этому человеку.
– А, министр, как любезно с вашей стороны принять меня, – произнес Мак-Айвер, с трудом надевая личину добродушия и протягивая руку.
Али Киа вежливо улыбнулся и вяло пожал протянутую руку.
– Прошу вас, присаживайтесь, мистер Мак-Айвер. Спасибо, что пришли повидать меня. У вас, я полагаю, есть рекомендации? – По-английски он говорил хорошо, с оксфордским акцентом, куда он перед самой Второй мировой войной приехал учиться в университете по шахскому гранту и где оставался до конца войны. Усталой рукой он махнул чиновнику у двери. Человек вышел.
– Да, оно… э-э… было адресовано заместителю министра Антазаму, но, как я понимаю, его следовало адресовать вам. – Мак-Айвер протянул ему конверт.
Киа извлек письмо, наметанным глазом установил точное число купюр, небрежно швырнул конверт на стол, чтобы показать, что ожидает дальнейших поступлений, внимательно прочел написанное от руки письмо и положил его перед собой.
– Мистер Талбот – почитаемый друг Ирана, хотя и является представителем враждебного нам правительства, – сказал Киа гладким голосом. – Какую именно помощь я могу оказать другу столь уважаемого лица?
– У нас три вопроса, министр. Но сначала, надеюсь, мне будет позволено заметить, как счастливы мы в компании S-G, что вы сочли возможным предоставить нам все преимущества вашего бесценного опыта, войдя в правление компании.
– Мой кузен был так настойчив. Сомневаюсь, что могу помочь, но как угодно Аллаху.
– Как угодно Аллаху. – Мак-Айвер внимательно наблюдал за Киа, пытаясь разобраться, что он за человек, и не нашел объяснений той немедленной антипатии, которую он с большим трудом прятал. – Во-первых, ходят слухи, что деятельность всех совместных предприятий приостановлена вплоть до решения Революционного комитета.
– Вплоть до решения правительства, – резко поправил его Киа. – И что?
– Каким образом это повлияет на нашу совместную компанию, ИВК?
– Сомневаюсь, что это вообще на нее как-то повлияет, мистер Мак-Айвер. Ирану нужны вертолеты для добычи нефти. «Герни Авиэйшн» удрали. Похоже, будущее нашей компании выглядит лучше, чем когда-либо.
Мак-Айвер, тщательно подбирая слова, сказал:
– Но нам уже много месяцев не платили за работы, проведенные в Иране. Все лизинговые платежи по вертолетам мы осуществляли из Абердина, а здесь у нас сейчас задействовано слишком много машин для тех объемов работ, которые у нас есть по действующим контрактам.
– Завтра банки… Центральный банк должен открыться. По приказу премьер-министра… и аятоллы, разумеется. Часть следуемых вам денег, я уверен, поступит в ближайшее время.
– Вы бы не могли дать мне представление о том, какую сумму мы можем ожидать, министр? – В сердце Мак-Айвера затеплилась надежда.
– Более чем достаточно, чтобы… чтобы мы могли продолжать нашу деятельность. Я уже договорился о том, чтобы вы могли вывозить из страны наших людей, как только сюда прибудет их замена. – Али Киа достал из ящика тонкую папку и протянул ему лист бумаги. Это было распоряжение, адресованное иммиграционной службе в аэропортах Тегерана, Абадана и Шираза, беспрепятственно выпускать аккредитованных пилотов и инженерно-технических работников ИВК при прибытии их замены, человека на человека. Распоряжение на фарси и английском было напечатано блекло, но вполне разборчиво, подписано от имени комитета, отвечавшего за «Иран Ойл», и датировано вчерашним днем. Мак-Айвер никогда не слышал о таком комитете.
– Благодарю вас. Могу я также получить ваше разрешение на выполнение нашим 125-м не менее трех рейсов в неделю в течение следующих нескольких недель… разумеется, только до тех пор, пока не восстановится нормальная работа ваших международных аэропортов… для доставки сюда новых смен, запчастей и оборудования, агрегатов для замены и так далее, и, – добавил он как бы между делом, – для вывоза лишних сотрудников.
– Вполне возможно, что такое разрешение может быть дано, – сказал Киа.
Мак-Айвер протянул ему несколько документов.
– Я взял на себя смелость подготовить необходимые бумаги, дабы избавить вас от лишних хлопот, министр, и копии, адресованные авиадиспетчерским службам Киша, Ковисса, Шираза, Абадана и Тегерана.
Киа внимательно прочел верхний экземпляр. Текст был изложен на фарси и английском, простой, ясный и с правильной долей официальности. Его пальцы дрожали. Подписать эти бумаги означало бы для него серьезное превышение своих полномочий, но теперь, когда заместитель премьер-министра впал в немилость, как и его собственный начальник – оба они, как полагали, были уволены со своих постов все тем же таинственным Революционным комитетом, – и когда хаос в правительстве нарастал как снежный ком, он понимал, что должен пойти на этот риск. Абсолютная необходимость для него, его семьи и его друзей иметь быстрый доступ к частному самолету, особенно скоростному реактивному, делал этот риск оправданным.
Я всегда могу сказать, что мой начальник велел мне подписать это, подумал он, стараясь, чтобы его нервозность не проявилась на лице и в глазах. Этот 125-й – дар Божий, как раз на случай, если против меня будут распространяться лживые домыслы. Дьявол забери Джареда Бакравана! Моя дружба с этим базарным псом едва не впутала меня в его изменническую деятельность против государства; я никогда в жизни не давал деньги в долг, не устраивал заговоры с чужеземцами и не поддерживал шаха.
Чтобы держать Мак-Айвера в напряжении, он почти сердито швырнул бумаги на стол рядом с рекомендательным письмом.
– Возможно, что такое разрешение может быть дано. Будет назначен посадочный сбор в размере пятисот долларов за каждую посадку. У вас все, мистер Мак-Айвер? – спросил он, зная, что это не так. Коварный британский пес! Неужели ты думаешь, что можешь обдурить меня?
– Еще всего один момент, ваше превосходительство. – Мак-Айвер протянул ему последний лист бумаги. – У нас три вертолета, которые отчаянно нуждаются в обслуживании и ремонте. Мне необходимо подписанное разрешение на их вывоз, чтобы я мог отправить их в Эль-Шаргаз. – Он затаил дыхание.
– Совсем необязательно вывозить из страны ценные вертолеты, мистер Мак-Айвер. Отремонтируйте их здесь.