– Давайте пройдем через город, – предложила она. – Мы можем идти боковыми улочками. У меня есть немного… немного денег, и мы можем купить еды. Джонни, ты мог бы притвориться кавказцем из, ну скажем, Астары, я могла бы притвориться твоей женой. Гуэнг, ты будешь говорить по-гуркхски или на любом чужом языке и вести себя грубо и высокомерно, как туркмены с севера. Ты вполне сойдешь за одного из них, они произошли от монголов, многие иранцы произошли от монголов. Или, может быть, мне удастся купить какие-нибудь зеленые шарфы и превратить вас в «зеленых повязок»… Больше мне ничего не приходит в голову.
– Это хороший план, Азадэ. Наверное, нам лучше не держаться одной толпой. Гуэнг, ты пойдешь за нами следом, чуть отстав.
Азадэ сказала:
– На улице иранские жены ходят позади своих мужей. Я… я буду идти на шаг сзади тебя, Джонни.
– Это хороший план, мэм-сахиб, – сказал Гуэнг. – Очень хороший. Ведите нас.
Она поблагодарила его улыбкой. Вскоре они оказались среди рынков, улочек, закоулков и трущоб. Один раз какой-то мужчина, который шел не разбирая дороги, налетел на Гуэнга. Без колебаний Гуэнг ударил его кулаком в горло так, что тот без сознания свалился в джуб, и разразился бранью на одном из непальских наречий. Вокруг возникло секундное замешательство, потом шум возобновился и те из толпы, кто был рядом, опустили глаза и двинулись дальше, несколько человек неприметно сделали жест, оберегающий от дурного глаза, ибо все знали, что эти северяне, потомки орд, не знавших Единого Бога, обладали способностью наводить порчу.
Азадэ купила у уличных торговцев свежий хлеб из печи, жаренный на углях шашлык из ягнятины и хореш с фасолью и большим количеством риса. Они расположились на грубых лавках, поели, потом отправились дальше. Никто не обращал на них никакого внимания. Иногда кто-то подходил к мужчинам, предлагая им что-нибудь приобрести, но Азадэ вмешивалась и хорошо их прикрывала, огрубляя голос и говоря на местном турецком диалекте. Когда раздались призывы муэдзинов на дневную молитву, она в страхе остановилась. Вокруг них мужчины и женщины искали кусок ковра, ткани, газеты, картона или что-нибудь, на что можно встать коленями, и начинали молиться. Росс поколебался, потом, подчиняясь ее умоляющему взгляду, притворился, что тоже молится, и опасный момент миновал. На всей улице только четыре или пять человек остались стоять, Гуэнг среди них, прислонившись к стене. Никто не трогал стоявших. Тебризцы происходили из многих народов, многих религий.
Они продолжили свой путь, продвигаясь на юго-восток, и теперь добрались до предместий со стороны скопища лачуг, заваленного мусором, среди которого бродили тощие, полуголодные собаки, где джуб был единственной канализацией. Вскоре трущобы окончатся, начнутся поля и сады, потом лес и шоссе на Тегеран, извиваясь, оно поднималось к перевалу, который приведет их в «Тебриз-1». Что они будут делать, когда туда доберутся, Росс не знал, но Азадэ сказала, что знает несколько пещер неподалеку, где они смогут прятаться, пока не появится вертолет.
Они миновали последние из лачуг, вышли на дорогу, обрамленную по обочинам сугробами. Снег на дороге был заляпан пометом мулов и ослов, скользкий и весь в предательских выбоинах; они присоединились к путникам, одни вели в поводу навьюченных ослов, вторые сами сгибались под тяжестью своей поклажи, третьи справляли нужду у обочины – мужчины, женщины, дети, горсть снега в левой руке, потом снова в путь, – разноязыкое скопление людей, горцев, кочевников, горожан, общими у которых были только бедность и гордость.
Азадэ очень устала, постоянное напряжение при переходе через город отняло у нее много сил. Она все время боялась, что сделает ошибку, что их заметят, переживала и тревожилась за Эрикки, беспокоилась, что вот они доберутся до базы и что тогда? Иншаллах, говорила она себе раз за разом. Аллах присмотрит за тобой, за ним и за Джонни.
Когда они подошли к месту, где их дорога пересекалась с шоссе на Тегеран, они увидели «зеленых повязок» и вооруженных людей у импровизированной дорожной заставы, вглядывавшихся в стекла проезжавших машин и разглядывавших людей, по одному проходивших мимо. Обойти их было невозможно.
– Азадэ, пойдешь первой, – прошептал Росс. – Подожди нас дальше по дороге, если нас остановят, не вмешивайся, просто продолжай идти, иди на базу. Мы разделимся, так безопаснее. – Он улыбнулся ей. – Не волнуйся.
Она кивнула и пошла вперед. Она несла его рюкзак. Когда они вышли из города, Азадэ настояла на этом: «Посмотри на всех женщин вокруг, Джонни. Если я ничего не буду нести, я стану ужасно бросаться в глаза».
Они вдвоем подождали, потом подошли к обочине и помочились в снег. Люди шли мимо. Некоторые заметили их. Несколько человек прокляли их как неверных. Один или два подумали про себя: кто такие эти люди? Росс и Гуэнг, не подозревая об оплошности, мочились в сторону Мекки, чего никогда не сделает ни один мусульманин.
– Как только она пройдет, ты следующий, Гуэнг. Я пойду за тобой через десять минут.
– Лучше вы следующим, – прошептал в ответ Гуэнг. – Я туркмен.
– Хорошо, но если меня остановят, не вмешивайся. Проскользни вперед в суматохе и живым доберись до нее. Не подведи меня!
Маленький человек ухмыльнулся, блеснув ослепительно белыми зубами.
– Вы не подведите, сахиб. Вам еще столько предстоит сделать, прежде чем вы станете Повелителем горы. – Гуэнг посмотрел мимо него в сторону заставы шагах в ста впереди. Он увидел, что Азадэ уже встала в очередь. Один из «зеленых повязок» что-то сказал ей, но она что-то ответила ему, и он взмахом руки пропустил ее. – Не ждите меня на дороге, сахиб, возможно, я пойду полем. Не волнуйтесь за меня, я найду вас по следам.
Он протолкался сквозь путников и присоединился к потоку, двигавшемуся в сторону города. Пройдя шагов сто, он сел на перевернутый ящик и расшнуровал ботинок, делая вид, что натер ногу. Его носок превратился в лохмотья, но это не имело значения. Подошвы его ног были твердыми как камень. Он не спеша заново зашнуровал ботинок. Ему очень нравилось быть туркменом.
Перед заставой Росс встал вместе с теми, кто покидал Тебриз. Он заметил рядом с «зелеными повязками» полицейских, которые разглядывали людей. Люди были раздражены, по обыкновению возмущаясь властями и любым покушением на свое право идти куда, как и когда им захочется. Многие открыто злились, а с некоторыми дело едва не дошло до потасовки.
– Ты, – крикнул ему один из «зеленых повязок», – где твои бумаги?
Росс зло сплюнул под ноги.
– Бумаги? Мой дом сгорел, мою жену сожгли, моего сына сожгли левацкие собаки. У меня ничего не осталось, кроме моего карабина и горсти патронов. На все воля Аллаха… а вот почему бы тебе не пойти жечь сатанистов и исполнять Божий труд вместо того, чтобы останавливать честных людей?
– Мы честные люди! – сердито возразил иранец. – Мы исполняем Божий труд. Откуда ты родом?
– Из Астары. Астара на побережье. – Он дал гневу прорваться наружу. – Астара, понятно? А ты?