– Да, однажды попробовал. Но теплое вино… саке не отвечает моим вкусам.
– Согласен, – вставил де Плесси и торопливо добавил: – Разве что зимой, как горячий пунш. Вы говорили об Австралии.
– Мне очень нравится эта страна. К тому же мой сын учится в университете Сиднея, поэтому мы его время от времени навещаем. Это страна чудес – такая огромная, такая богатая, такая пустая.
Да, мрачно подумал Скраггер. Ты хочешь сказать, такая пустая, что прямо ждет, когда ее заполнят миллионы ваших рабочих муравьев? Благодарение Богу, нас разделяют тысячи миль, и США никогда не допустят, чтобы нас захватили.
– Чепуха! – сказал ему Мак-Айвер как-то во время дружеского спора, когда он, Мак-Айвер и Петтикин два года назад поехали в отпуск на неделю в Сингапур. – Если когда-нибудь в будущем Япония выберет подходящий момент, скажем, когда США станут что-то всерьез делить с Россией, Штаты не смогут и пальцем пошевелить, чтобы помочь Австралии. Я думаю, они пойдут на сделку и…
– Грязный Дункан растерял все шарики свои, Чарли, – сказал тогда Скраггер, покрутив пальцем у виска.
– Ты прав, – согласился Петтикин. – Он тебя просто подкалывает, Скрэг.
– А вот и нет. Ваш подлинный защитник – это Китай. Что бы ни случилось, если вас по-настоящему прижучит, Китай будет тут как тут. И только Китай будет в состоянии остановить Японию, если она когда-нибудь станет достаточно воинственной и сильной, чтобы двинуться на юг. Бог ты мой, Австралия – самый лакомый кусочек во всем Тихоокеанском бассейне, главный тихоокеанский сундук с сокровищами, вот только никто из вас, балбесов, в тех краях никак не возьмется за то, чтобы заглянуть вперед, начать планировать, пользоваться башкой по назначению. Все что вам, черт подери, нужно, это три выходных в неделю, да побольше чертовых денег, чтоб делать поменьше чертовой работы, да бесплатные школы, да бесплатное лечение, бесплатные пенсии, а на рожон пусть лезет какой-нибудь другой балбес – да вы хуже бедной чертовой старушки Англии, у которой вообще ничего нет! А главная про…
– У вас есть нефть в Северном море. Уж если это не дьявольская удача, то я не знаю…
– Главная проблема в том, что вы там, чертовы остолопы, не отличите свою задницу от дырки в стене.
– Ну-ка сядь, Скрэг! – угрожающе рявкнул Петтикин. – Ты согласился, чтобы без драки. Вообще без драки. Попробуй двинь Мака, когда он не в стельку пьян, и окажешься головой в унитазе. У него, может, давление и высокое, но черный пояс как был, так и остался.
– Чтобы я двинул Грязного Дункана? Ты что, шутишь, приятель? Я стариков не задираю…
Скраггер улыбнулся про себя, вспомнив их попойку, с которой закончились все попойки. Хорошо в Сингапуре, подумал он и вернулся мыслями к танкеру, чувствуя, что настроение у него поправилось, что поел он прекрасно и очень рад, что погрузка завершилась.
Ночь была великолепна. Высоко над головой он увидел проблесковые огни самолета, летевшего на запад, и на мгновение задумался, где он приземлится, что это за самолет, сколько пассажиров на борту. В темноте он видел превосходно и теперь заметил, что рабочие на барже почти отвинтили трубу. Как только ее лебедкой поднимут на борт, танкер сможет отправляться. К рассвету «Рикомару» будет в Ормузском проливе, а он снимется и полетит домой в Ленге вместе с де Плесси.
Вдруг его острый глаз разглядел несколько фигурок, бегущих прочь от полуосвещенного насосного узла на берегу у самой воды. Его внимание сосредоточилось на них.
Раздался негромкий взрыв, потом полыхнуло пламя, когда загорелась нефть. Все на борту в ужасе смотрели на происходящее. Пламя начало расползаться, и они услышали с берега крики – на французском и на фарси. Со стороны бараков и нефтехранилищ бежали какие-то люди. Внезапно сверкнула автоматная очередь, вслед за вспышкой до них долетел ее сухой противный треск. В динамиках на танкере загремел голос капитана, по-японски приказавший команде занять места по боевому расписанию.
Люди на барже в тот же миг удвоили усилия, цепенея от страха при мысли, что огонь каким-то образом может по трубе перекинуться на баржу и разнести ее в клочья. Едва только конец трубы отвалился от вентиля, иранцы спешно попрыгали в свою моторную лодку и заторопились прочь; их работа была закончена. Инженер-француз и два японских моряка бросились вверх по трапу, а лебедка на палубе танкера со скрежетом ожила и потянула трубу на борт.
Внутри танкера команда торопливо занимала свои места по тревоге: одни бежали в машинное отделение, другие – на мостик, третьи – к центральному проходу. На короткое время три иранца, следившие за подачей нефти в различных частях корабля, остались одни. Все трое бросились наверх.
Один из них, Саид, притворился, что споткнулся, и упал рядом с впускной трубой главного резервуара. Убедившись, что его никто не видит, он торопливо расстегнул штаны и достал небольшое взрывное устройство с пластитом, которое японцы не нашли при обыске, когда он поднимался на борт. Взрывчатка была приклеена лентой к внутренней стороне бедра, почти в самой промежности. Дрожащими от спешки руками он активировал химический детонатор, который взорвется примерно через час, прилепил взрывчатку позади основного вентиля и побежал к лестнице. Выбравшись на палубу, он с ужасом увидел, что его люди на барже его не дождались, и теперь моторка была почти у берега. Два других иранца возбужденно переговаривались между собой, как и он, разъяренные тем, что их оставили на борту. Ни тот, ни другой не входили в его марксистскую ячейку.
На берегу разлившаяся нефть ярко полыхала; потушить огонь не удавалось, но поступление нефти остановили и загоревшийся участок изолировали. Три человека получили тяжелые ожоги: француз и два иранца. Закрепленная на грузовике передвижная пожарная установка заливала огонь морской водой, качая ее прямо из залива. Ветра не было, и удушливый черный дым еще больше затруднял борьбу с огнем.
– Добавьте туда пены, – прокричал Легранд, директор-француз. Взбешенный до предела, он пытался навести порядок, но все по-прежнему толкались без дела в свете прожекторов, не зная, чем заняться. – Жак, давай собери всех, проведем перекличку. Шевелись быстрее. – Полный штат сотрудников на острове включал семь французов и три десятка иранцев. Охрана в составе трех человек поспешила в ночную тьму, вооруженная одними только импровизированными дубинками, не зная, какую еще диверсию ожидать и откуда.
– Мсье! – Фельдшер-иранец жестами подзывал Легранда к себе.
Он спустился к берегу к хитросплетению труб и вентилей, с помощью которых баржа подсоединялась к нефтехранилищам. Фельдшер стоял на коленях рядом с двумя пострадавшими, без сознания лежавшими на куске холстины. У одного из них полностью выгорели волосы на голове, и была сильно обожжена большая часть лица. На второго попали брызги горящей нефти при первом взрыве, от чего на нем мгновенно загорелась вся одежда, вызвав ожоги первой степени на больших участках тела спереди.
– Мадонна, – пробормотал Легранд и перекрестился при виде почерневшей обожженной кожи, едва узнав своего иранского бригадира.