С последним глотком бренди к Струану полностью вернулось самообладание, и он посмотрел на Шевон.
– Благодарю вас, – произнес он. сравнивая уродливую гротескность Мэй-мэй в европейском платье и с европейской прической с тем совершенством, которое такой наряд придавал облику Шевон. – Вы очень красивы и наделены глубоким пониманием.
Его голос звучал отрешенно, и она догадывалась, что это должно быть как-то связано с его любовницей. Ну и пусть, подумала она и ободряюще сжала его руку.
– Теперь все хорошо, – сказал он.
– Сюда направляется мистер Квэнс, – предупредила она его вполголоса. – Пора назвать победительницу.
Яркая зелень его глаз потемнела.
– Вы не только прекрасны, Шевон, но и умны.
Она уже приготовилась поблагодарить его, но сдержалась. Слова замерли на кончике языка, и она лишь слегка шевельнула веером. Шевон чувствовала, что бренди, молчание и понимание – прежде всего то, что не было задано ни одного вопроса – сделали много, чтобы подвести его вплотную к принятию решения.
– А, Тай-Пэн, мой дорогой друг, – заговорил Квэнс, подходя к ним. От него изрядно несло спиртным. В глазах плясало веселье, лицо раскраснелось. – Настало время судить конкурс!
– Очень хорошо, Аристотель.
– Ну так объявляйте, и давайте приступим к делу!
– Мистер Квэнс! – Слова прокатились в ночи подобно раскатам грома.
Все повернулись к выходу, пораженные.
Квэнс испустил громкий стон.
В дверях стояла Морин Квэнс и ее глаза, устремленные на мужа, буквально испепеляли его. Морин была высокой, широкой в косги ирландкой с лицом, напоминавшим дубленую кожу, крупным носом и ногами, которые упирались в пол, как дубовые столбы. Одних с Квэнсом лет, она сохранила недюжинную силу. Ее седые, стального цвета волосы были собраны сзади в неопрятный пучок.
В молодости она слыла привлекательной, но картофель и пиво сделали свое дело, и сейчас ее раздавшееся вширь тело внушало лишь почтительный трепет.
– Добрейший вам вечер, мистер Квэнс, муженек мой разлюбезный, – сказала она. – Вот и сама здесь, славен будь Господь!
Она двинулась через зал, не обращая внимания на шокированные взгляды и неловкое молчание, и встала прямо перед супругом.
– Долгонько же я тебя искала, мой сладкий.
– О? – выдавил Квэнс из себя дрожащим фальцетом.
– "О" и есть. – Она повернула голову. – Добрый вечер, мистер Струан, и я хочу поблагодарить вас за жилье и провизию. Слава Господу, сама поймала-таки проказника.
– Вы... э... выглядите превосходно, миссис Квэнс.
– И верно, на здоровье пожаловаться не могу и чувствую себя неплохо. Не иначе как сам святой Патрик в благости своей сотворил чудо, послав самой туземную лодку и направив ее стопы в это бессмертное место. – Она обратила на Аристотеля скорбный взгляд, и он мелко задрожал. – Ну, а теперь мы будем прощаться, дорогой мой!
– Но, миссис Квэнс, – быстро проговорил Струан, вспомнив о конкурсе. – Мистера Квэнса удерживают здесь некоторые...
– Мы будем прощаться, – повторила она, и в голосе ее послышалось угрожающее ворчание львицы, у которой отнимают ее добычу. – Пожелай хозяевам доброй ночи, мой мальчик.
– Доброй ночи, Тай-Пэн, – пискнул Аристотель. Съежившись, он позволил Морин взять себя под руку и увести.
После того, как они ушли, зал взорвался дружным хохотом.
– Смерть господня, – выругался Струан. – Бедный старина Аристотель.
– Что случилось с мистером Квэнсом? – спросил Сергеев. Струан посвятил его в семейные неурядицы художника.
– Может быть, нам следует прийти к нему на помощь? – предложил Сергеев. – Он мне определенно понравился.
– Мы едва ли вправе вмешиваться в супружеские отношения, как вы думаете?
– Пожалуй. Но кто же тогда будет судьей конкурса?
– Видимо, придется мне взять это на себя.
Глаза Сергеева весело прищурились.
– Позвольте мне вызваться добровольцем. Как другу?
Струан внимательно посмотрел на него. Затем повернулся на каблуках и вышел на центр круга. Оба оркестра взяли громкий мажорный аккорд.
– Ваше превосходительство, ваше высочество, леди и джентльмены. Сегодня вечером у нас проводится конкурс среди леди на лучшее бальное платье. Боюсь, что наш бессмертный Квэнс занят в данный момент другими делами. Но ею высочество великий князь Сергеев предложил разрешить наше затруднение и сделать выбор. – Струан повернулся к великому князю и захлопал в ладоши. Его аплодисменты были гут же подхвачены, и вышедшего вперед Сергеева встретил одобрительный рев.
Сергеев взял мешок с тысячью гиней.
– Кого мне выбрать, Тай-Пэн? – спросил он углом рта. – Тиллман для вас, Варгаш для меня, Синклер – потому что она самая интригующая дама в зале? Выбирайте, кто будет победительницей.
– Это ваш выбор, мой друг, – сказал Струан и отошел с безмятежной улыбкой.
Сергеев подождал немного, продлевая приятное волнение. Он знал, что выбор должен пасть именно на ту, кого наметил в победительницы Струан. Наконец он принял решение, прошел через притихший зал, поклонился и положил мешок с золотом к ее ногам.
– Полагаю, это принадлежит вам, мисс Брок.
Тесс ошеломленно смотрела на великого князя. Потом тишина лопнула, и ее лицо густо зарделось.
Раздались шумные аплодисменты, и те, кто поставил на Тесс вопреки настроениям большинства, громко закричали от восторга.
Шевон хлопала вместе со всеми, скрывая свое разочарование. Она понимала, что выбор был сделан действительно мудро.
– Идеальный политический ход, Тай-Пэн, – спокойно прошептала она. – Вы очень умны.
– Это решение принял не я, его принял великий князь.
– Вот вам еще одна причина, по которой вы мне так нравитесь, Тай-Пэн. Вы все время невероятно рискуете, и ваш йосс никогда вас не подводит. Это удивительно.
– А вы и сами редкая женщина.
– Да, – призналась она без всякого тщеславия. – Я очень хорошо понимаю политику. Это у нас семейное. Когда-нибудь мой отец – или один из моих братьев – станет президентом Соединенных Штатов.
– Вам следует быть в Европе, – сказал он. – Здесь вы растрачиваете себя.
– В самом деле? – Ее глаза, дразня, посмотрели на него.
Струан вошел в дом, стараясь не шуметь. Близился рассвет. Лим Дин спал возле самой двери и, вздрогнув, пробудился.
– Чай, масса? Завтлак? – спросонья забормотал он.
– Лим Дин кровать, – мягко сказал Струан.
– Да, масса. – Китаец засеменил к себе.