– Ха! Кому нужно такое доказательство? Я слишком много тебя знаю. Даже если у тебя была шлюха час назад, ты такой бык, что сумеешь притвориться и обмануть свою бедную старую Мать. – Она рассмеялась и снова обхватила его руками за шею. – О, как хорошо, что мы покидаем плохой фен шуй. Я уложусь быстро-быстро.
Она подбежала к двери и пронзительно крикнула: «А Сам-м-ма!» Тут же появилась встревоженная А Сам, следом за ней Лим Дин, и на них обрушился целый водопад криков, вперемешку с громким тараторением. Когда водопад иссяк, А Сам и Лим Дин шумно заторопились прочь, взывая к богам в сильнейшем возбуждении. Мэй-мэй вернулась в комнату, села на кровать и принялась обмахиваться веером.
– Я уже укладываюсь, – радостно объявила она. – Теперь я помогу тебе одеться.
– Спасибо, но я пока в состоянии сам справиться с этим.
– Тогда я буду смотреть. И потру тебе спину. Ванна готова. Я так чудесно рада, что ты решил уехать. – Она продолжала жизнерадостно щебетать, не умолкая ни на минуту, пока он переодевался. Он принял ванну, и она крикнула слугам, чтобы те подали для него горячие полотенца, а когда их принесли, насухо вытерла ему спину. И все это время она думала о том, была у него девушка или нет после того, как он договорился обо всем для того маленького смешного художника, который так замечательно написал ее портрет. Хотя мне все равно, говорила она себе, с силой растирая его. Просто он не должен посещать такие места. Решительно нет. Очень плохо для его лица. И очень плохо для моего. Очень плохо. Скоро эти мерзкие паршивые слуги начнут шептать по всем углам, что я не могу как следует заботиться о своем мужчине. О боги, защитите меня от грязных сплетен, а его от грязных красоток всех видов.
Солнце уже садилось, когда она, А Сам и Лим Дин были наконец готовы. Драматизм и возбуждение большого переезда оставили их всех совершенно без сил. Несколько носильщиков унесли тюки, сундуки и сумки. Другие терпеливо ждали около закрытого паланкина, который должен был доставить ее на катер.
Мэй-мэй закуталась в густую вуаль. Она задержалась на мгновение в воротах сада вместе со Струаном и оглянулась на свой первый дом на Гонконге. Если бы не плохой фен шуй – и не лихорадка, которая была частью этого фен шуя, – ей было бы горько уезжать отсюда.
Вечер был приятным. Несколько комаров, тонко звеня, кружились вокруг них. Один сел ей на щиколотку, но она этого не заметила.
Комар жадно потыкался хоботком, замер и через несколько секунд улетел с раздувшимся брюшком.
Струан вошел в главную каюту «Белой Ведьмы». Броки ожидали его в полном сборе, не было только Лиллибет, которую уже отослали спать. Кулум стоял рядом с Тесс.
– Добрый вечер, – приветствовал всех Струан. – Сара шлет свои извинения. Она неважно себя чувствует.
– Добро пожаловать на борт, – ответил Брок. Голос его звучал грубо и встревоженно. Лицо хмурилось от тяжелых раздумий.
– Вот тебе раз, – со смехом заметил Струан – Не так стоило бы начинать счастливое торжество.
– Торжество тут ни при чем, клянусь Богом, как тебе хорошо известно. Мы все превращаемся в банкротов – по крайней мере, несем огромные убытки из-за этой растреклятой малярии.
– Верно, – кивнул Струан. Он с улыбкой посмотрел на Кулума и Тесс и, заметив их беспокойство, решил не откладывая сообщить все хорошие новости. – Я слышал, Лонгстафф собирается отдать приказ о том, чтобы оставить Куинз Таун, – как бы между делом произнес он.
– Клянусь кровью Христовой! – взорвался Горт. – Мы не можем оставить город. Мы вложили слишком много денег в землю и строительство. Мы не можем все это бросить. Если бы вы, черт возьми, не выбрали тогда эту проклятую долину, мы бы не...
– Придержи язык, – оборвал его Брок. Он повернулся к Струану: – Ты, как есть, теряешь больше нашего, клянусь Богом, и при этом стоишь улыбаешься. С чего бы это?
– Отец, – вмешалась Тесс, в ужасе от того, что застарелая злоба испортит им вечер и помешает осуществиться их с Кулумом невероятному счастью, – может быть, мы наполним бокалы? Шампанское уже совсем холодное.
– Да-да, конечно, Тесс, милая, – сказал Брок. – Но разве ты не понимаешь, что говорит Дирк? Получается, что мы теряем чудовищную сумму. Наличными. Если нам придется уехать из долины, наше будущее черно, как адское варево. И его тоже, клянусь Богом.
– Будущее «Благородного Дома» бело, как меловые утесы Дувра, – спокойно изрек Струан. – Причем ваше тоже. Лонгстафф возместит всем нам те деньги, которые мы вложили в Счастливую Долину. Каждый пенни. Наличными.
– Это невозможно! – воскликнул Брок.
– Это ложь, клянусь Богом! – рявкнул Горт
Струан повернулся к нему:
– Маленький совет, Горт. Не называй меня лжецом больше одного раза.
Потом он рассказал им о намерениях Лонгстаффа.
Кулум был безмерно поражен красотой этого плана. Хотя его отец ни словом не обмолвился о том, что это он повлиял на решение Лонгстаффа, он прекрасно видел, что только Тай-Пэн мог бы так тонко и с таким блеском все устроить. Он вспомнил свою первую встречу с Лонгстаффом и то, как отец манипулировал этим человеком, точно куклой. Вера Кулума в себя была поколеблена. Он вдруг понял, что не все, из того, что он слышал от Горта, до конца справедливо: сам он никогда не смог бы управлять Лонгстаффом так, как это удавалось его отцу – чтобы спасти их всех в следующий раз.
– Это почти что чудо, – сказал он, сжав руку Тесс.
– Клянусь всеми святыми, Тай-Пэн, – заговорил Горт, – я беру свои слова обратно. Приношу свои извинения – это вырвалось у меня против воли. Да, здорово придумано, ничего не скажешь.
– Дирк, – начал Брок с угрюмым добродушием, – я буду рад – прямо очень рад – породниться с гобой. Ты спас всех нас, и это чистая правда.
– Я тут совершенно ни при чем. Это была идея Лонгстаффа.
– Ну, конечно, – сардонически усмехнулся Брок. – Что ж, дай ему Бог ума и впредь. Лиза, выпивку, клянусь Богом. Дирк, ты дал нам сегодня огромный повод для торжества. Благодаря тебе вечер удался, клянусь Богом. Так давайте пить и веселиться. – Он взял бокал шампанского и, когда все присоединились к нему, поднял его для госта: – За Тесс и Кулума, и пусть у них всегда будут спокойное море и тихая гавань до конца дней.
Все выпили. Потом Брок пожал руку Кулуму, а Струан обнял Тесс, и в каюте воцарилась дружба.
Но лишь на время. Каждый понимал это. Однако на сегодня все приготовились забыть о старой вражде. Только Тесс и Кулум чувствовали полное умиротворение.
Сели ужинать. Платье Тесс выгодно подчеркивало ее расцветающую фигуру, и Кулум едва не терял рассудок от обожания. Вина не жалели, смех стал громче, тосты следовали один за другим. В минуту затишья Струан достал из кармана жесткий конверт и протянул его Кулуму.
– Маленький подарок вам обоим.
– Что это? – спросил Кулум. Он открыл конверт. Тесс вытянула шею, чтобы посмотреть вместе с ним. Внутри оказались несколько сложенных бумаг, одна была плотно исписана китайскими иероглифами.